Родители у нее, конечно, мировые, и она была в них уверена. Они просидели целый день и никак не могли наговориться. Всех, кто пытался навестить их, они под разными предлогами выпроводили.
В воскресенье отец, готовивший на кухне ростбиф, бросил на Грейс победоносный взгляд и сказал:
— Я получил его! Представляешь? Коттедж тетушки Крибл. Там ты будешь как в раю.
— Коттедж тетушки Крибл? — Грейс уставилась на него и тут же подскочила от стука в дверь. Это, несомненно, Энди. Как только он увидел ее машину, как начал штурмовать их дом. В день приезда ей пришлось буквально выставить его из дома, в двух словах объяснив ему, что она о нем думает.
— Я сейчас отделаюсь от него.
Мать поспешила в прихожую, а отец, понизив голос, повторил:
— Домик тетушки Крибл под Пичфилдом.
— Да о чем ты? — не поняла Грейс.
— Она уехала в круиз на целых три месяца, денежки прогуливать. Но это уже другая история, а мне она сказала, что мы можем пользоваться ее домом. Что тебе еще нужно? Там ты будешь как у Христа за пазухой. Лучшего места для отдыха не найти.
— Пап, но я не думала…
— Ты же сказала, что хотела бы передохнуть, перед тем как искать новое место, а перемена места пойдет тебе на пользу. У тебя как с деньгами? Сможешь пару месяцев платить за свою комнату?
Грейс кивнула. С деньгами у нее, слава Богу, в порядке.
— Вот тебе и выход. Можешь отправиться туда после свадьбы.
Грейс ахнула. Она совсем забыла. Только этого ей сейчас не хватало. Ей понадобится полноценный отпуск, чтобы прийти в себя после этого фарса.
— Так что подумай, девочка. Тебе надо отдохнуть. Коттедж свободен, а если ты приедешь сюда, Энди тебя изведет.
Грейс подумала об этом предложении, но окончательное решение приняла только в последний день своего пребывания в «Конквист оперейшнс». Этот день был ужасным. Все ее самые мрачные предчувствия оказались ерундой по сравнению с реальностью.
Все последнее время Алекс был самим собой — неприступным и подчеркнуто холодным начальником. Линда Хаус смотрела на них с некоторым недоумением.
Грейс сама не понимала, как умудрилась продержаться до пяти вечера.
Она уже надевала жакет, готовясь покинуть офис вместе с Линдой, как Алекс просунул голову в дверь, отделявшую его кабинет от приемной.
— Я бы хотел сказать вам кое-что, Грейс, пока вы не ушли.
От этих ледяных слов все внутри у нее оборвалось, и она почувствовала себя несчастнейшим человеком на земле.
— Грейс, я с вами прощаюсь. У меня сегодня собираются родственники, так что мне надо лететь, — поспешно бросила Линда, обняла ее на прощание и выскочила за дверь, прежде чем Грейс успела что-либо сказать.
Замечательно. Большое спасибо, Линда. Грейс сердито проводила взглядом женщину, но винить ее было не за что. Когда Алекс начинает показывать характер, всем хочется побыстрее унести ноги.
Глубоко вздохнув и надеясь, что пылающие щеки не бросаются в глаза, она постучала в дверь кабинета.
— Вы звали? — спокойным голосом спросила она.
Первое, что она увидела, была бутылка шампанского и два бокала.
Второе — снежный человек исчез и на его месте появился теплый, обаятельный Алекс Конквист. Сердце у Грейс подпрыгнуло, потом упало и затем снова подпрыгнуло.
— Уж не думали ли вы, что я дам вам уйти вот так, а? — мягко проговорил он. — Входите и присаживайтесь, Грейс.
— Я не хочу садиться, — солгала она, потому что ноги под ней подкашивались, но согласиться сесть, значило согласиться выслушивать его.
— Ну пожалуйста. — Говоря это, он поднялся, шагнул к ней и, взяв ег за руку, подвел к своему столу и усадил на стул почти бездыханную от самой его близости.
— Ну вот, — произнес он, разлил шампанское по бокалам и с улыбкой вручил ей один. — Выпьем.
— За что? — Где-то в глубине души у нее пробудилась надежда: он одумался и понял, что не может без нее жить. Однако внутренний голос предостерегал ее не обольщаться понапрасну.
— За нас, разумеется. — Голос у него был низкий и чуть хрипловатый. — Вы больше не моя секретарша. Я не ваш босс. Мы теперь просто два человека, которым предстоит лучше узнать друг друга. Вы же не можете отрицать, что нас тянет друг к другу, Грейс. Но со временем все станет на свои места и вы поймете что к чему.
— Вы хотите сказать, я пойму, что не люблю вас, — негромко вставила она с бьющимся сердцем. — Только не бывать тому, Алекс, так зачем продолжать разговор? Да и что вы можете сказать? «Простите, Грейс, но я предупреждал, что может из этого выйти»? А вы и правда предупреждали и даже специально оговорили это в особом параграфе.
— Не преувеличивайте, — помрачнел он.
— Боюсь, никакого преувеличения нет.
— Грейс, выслушай меня. — Он взял у нее из рук бокал и поставил на стол, а затем притянул ее к себе. Она не пошевелилась, но и не сопротивлялась, потому что соломинкой обуха не перешибешь и сладить с такой махиной невозможно. — Я хочу тебя, я ни о чем другом не могу думать, — шептал он ей на ухо, — и ты тоже хочешь меня. Было бы безумием отрицать это.
Она пыталась оставаться твердой и не поддаваться, но, как только его губы прикоснулись к ней, по всему ее телу пробежала дрожь. Он так крепко сжал ее в своих объятиях, что она чуть не задохнулась.
Грейс бросило в жар, и все усилия последних четырех недель, когда она призывала на помощь здравый смысл, убеждая себя, что всякая уступка Алексу моральное самоубийство, пошли прахом. Она любит его. Любит слишком сильно. Может, и впрямь лучше взять столько, сколько он может дать, и не заглядывать в будущее? Не она первая, не она последняя.
Он целовал ее все яростней, опытные руки блуждали по телу, и от каждого прикосновения вся она вспыхивала, будто охваченная пламенем. Грейс с трудом ловила воздух, как рыба, выброшенная на песок, кровь у нее вскипела, и она почти теряла контроль над собой, но где-то в глубине сознания еще держался последний оплот здравого смысла, последние остатки четырехнедельной работы, и это не давало ей окончательно уступить его откровенным домогательствам.
Он предлагал ей страсть и кратковременную бурную связь. Не любовь и верность, об этом не могло быть и речи. Дверца в его сердце закрыта, закрыта прочно, а может, и ключи давно утеряны. И дело не в том, что она требует от него заверений в вечной верности или супружеских уз. Она хотела лишь, чтобы они оба были открыты новым возможностям, вот и все. Но он к этому не готов. Она должна посмотреть правде в глаза и жить своей жизнью. И лучше сказать это сейчас, пока не поздно.
Он не сразу почувствовал перемену в ней, потом поднял голову и посмотрел ей в лицо. Она была белее полотна.
— Грейс? — тихо пробормотал он. — В чем дело?
