— О, дьявольщина! — Он остановился словно громом пораженный. — Почему, черт побери, ты сидишь тут в полной темноте?
Чувствовалось, однако, что Тай был скорее изумлен, нежели разгневан.
— Я… Я никак не могла уснуть, — пролепетала Кэмми.
— И давно ты здесь?
— Не знаю. Около часа, быть может.
— А мне вот пить захотелось, — сказал Тай. С этими словами он протянул руку, щелкнул выключателем, и кухню озарил призрачный матовый свет. Кэмми не знала, куда деваться от смущения. Глаза её невольно скользнули по почти обнаженной фигуре Тая и остановились на полоске бледной кожи над резинкой трусов. Она резко контрастировала с загорелым телом.
Тай налил стакан воды и жадно выпил, потом утер губы тыльной стороной ладони. Было в его облике нечто такое естественное и первобытное, что Кэмми с трудом заставляла себя поверить, что перед ней и вправду стоит бывшая звезда Голливуда, аристократичный идол, которому поклонялись десятки тысяч женщин.
— Тебе что-нибудь нужно? — вдруг спросил он.
На мгновение Кэмми смешалась, потом ответила:
— Послушай, если тебя сковывает мое присутствие, я отлично устроюсь в «Гусином приюте».
— Разве я говорил, что ты мне мешаешь?
— Нет, но я… — Кэмми неловко пожала плечами. — Я просто чувствую себя здесь лишней, вот и все.
— У меня редко бывают гости, — промолвил в ответ Тай. — Должно быть, потому хозяин из меня не слишком хлебосольный.
— Я тебя вовсе не упрекаю, — поспешно сказала Кэмми.
— Я понимаю, — криво усмехнулся Тай. — Я себя сам упрекаю.
Каким-то образом Кэмми передалось его напряжение. Или — наоборот, её напряжение передалось Таю. Как бы то ни было, ей вдруг отчаянно захотелось улизнуть в спальню. Но это означало, что ей придется пройти мимо Тая, а Кэмми панически этого боялась. Она не знала, что может тогда случиться, но рисковать ей нисколько не улыбалось.
Не зная, что сказать, она наконец спросила:
— А чем ты вообще занимаешься? Как обычно проходит твой день?
— Тебя интересует, как я выживаю без привычного для кинозвезды бедлама? — переспросил Тай, усмехаясь.
— Нет, меня и в самом деле интересует, как ты проводишь время. Что делаешь, например, когда встаешь поутру? Как проводишь день? Какой у тебя распорядок?
— Никакого распорядка у меня нет, — ответил Тай, пожимая плечами. — Встаю и делаю то, что вздумается.
— Но ты хоть работаешь где-нибудь? — спросила Кэмми. — На службу, может, ходишь?
Вопросы звучали надуманно, но ведь должна же она была хоть о чем-то его спросить!
— Я занимаюсь торговлей недвижимостью, — прозвучал неожиданный ответ.
Кэмми чуть не рассмеялась, но сумела сдержать себя.
— Ты не шутишь?
— Нет. А что тут смешного?
— Ничего, наверно, — задумчиво промолвила Кэмми. — о люди, которые здесь живут… Неужели они не узнают тебя?
— Времени прошло слишком много, — сказал Тай. — Здесь меня знают как Джерри Мерсера.
— И никто никогда не спрашивал, не ты ли — Тайлер Стовалл?
Тай пожал плечами.
— Некоторые отмечали определенное сходство.
— Просто поверить не могу. Появись ты где-нибудь в Лос-Анджелесе, тебя бы мигом узнали!
Тай покачал головой, допил остатки воды из стакана и ответил:
— Меня давно уже забыли, Кэмми, и это вполне меня устраивает. Я — материал отработанный. Ты не представляешь, сколько усилий нужно затрачивать, чтобы постоянно привлекать к себе внимание публики. Как Том Круз, скажем, или Харрисон Форд.
— Не представляю, — пробормотала себе под нос Кэмми.
— Что?
— Ничего, я так… — отмахнулась она. И тут же подумала, что не смеет даже упоминать сценарий «Ущелья разбитых сердец», не выдав Таю причины своего приезда. Но она твердо знала, что Тай глубоко заблуждается: его не забыли, и достаточно легкой искорки, чтобы пламя любви и всеобщего обожания вспыхнуло вновь и разгорелось с новой силой.
Словно чувствуя, что она собирается сказать, Тай отставил опустевший стакан на стол, провел пятерней по шевелюре и негромко сказал:
— Я терпеть не мог свою славу. Восторженные лица, поклонение…
Кэмми промолчала. Она не знала, что сказать.
— Я одного лишь хотел — сниматься, играть, но потом все кувырком пошло… — Чуть помолчав, он продолжил: — И все же, будь у меня возможность прожить жизнь заново, я бы выбрал другую профессию.
— Твой отец был страшно горд, что ты пошел по его стопам, — заметила Кэмми, осторожно примостившись на краешке дивана.
Тай вскинул брови.
— Ты смеешься? Ему это лишь на первых порах импонировало. Льстило, должно быть. А потом он увидел во мне соперника. Ты даже не представляешь, насколько он ревнив, — с горечью закончил он.
— Поэтому ты исчез, да? — не удержалась Кэмми. — Из-за отца?
Почему-то эта простая мысль прежде не приходила ей в голову.
Тай вдруг разом помрачнел, словно осознав, что сболтнул лишнее.
— Нет, мне просто все надоело. Обрыдло, осточертело, если хочешь. — Он вздохнул и уселся в кресло напротив. Кэмми опасалась поднять глаза. Слишком уж много было перед ней обнаженной кожи, крепких мышц. Слишком много — Тая!
— Ну а ты сама чем занимаешься? — полюбопытствовал он. — Как проводишь время?
— Я? — Кэмми пожала плечами. — Так, особенно ничем.
— В колледже ты, кажется, сценическому мастерству обучалась?
— Ну… да…
— И что? — Тай выжидательно изогнул брови.
— В конце концов получила приглашение на телевидение. Некоторое время проработала там.
— Ты снималась?
Кэмми кивнула. Оглядевшись по сторонам, она заметила на одной из полок перед камином небольшой телевизор.
— Вообще-то я почти не смотрю его, — сказал Тай, перехватив её взгляд. — Сам толком не знаю, зачем держу его. — Он пристально посмотрел на Кэмми.
— В каком сериале?
— Что? — изумленно переспросила она.
— Как назывался сериал, в котором ты играла?
— О… «Улица цветущих вишен». Но это уже в прошлом.
— Я никогда его не смотрел, — признал Тай. — Я лишь время от времени слежу за биржевыми сводками, только и всего. Иногда ещё выпуски новостей смотрю. Редко. — Кэмми не ответила, и он спросил: — А когда показывают твой сериал?
— В среду по вечерам, — ответила Кэмми. — Но я не уверена, что в Канаде он тоже есть.
— Завтра, значит, — произнес Тай.
