В дверь тихонько постучали.
Николас вздрогнул и прислушался.
Стук повторился.
Хэлен? Возможно. Но зачем? Ник пошел открывать дверь.
— Дядя Ник? — Большие карие глаза Сью вопросительно и дружелюбно смотрели на него снизу вверх.
Лэндж вздохнул, открыл дверь пошире, приглашая девочку войти. Сью тащила маленький красный сундучок.
— Что это? Ты убежала из дома?
— Конечно нет. — Сью поставила сундучок на пол и откинула его крышку. На пол посыпались «Хэлен», «Николас» и их пожитки. — Мы пришли тебя навестить. Мы подумали, что тебе, наверное, скучно. — Девочка посмотрела на него. — А почему ты не приходишь домой?
— Я… я был занят.
— И Хэлен так сказала. — Сью села, скрестив ноги, и начала разбирать принадлежности своих кукол. — Мы тоже были заняты, — сообщила она, поднимая «Николаса». — Особенно «Николас».
— Да? Наверное, он кормил скот, — предположил ковбой, думай, что он должен собрать ее вещи и отправить девочку домой. Николас сел на кровать, наблюдая за своей племянницей.
— Он всегда что-то делает, — небрежно сказала Сью. — А теперь он занят еще больше, потому что скоро Рождество. И «Николас» готовит всем подарки, понимаешь?
— Это тоже сказала тебе Хэлен? — Он убил бы девушку, если бы это были ее слова.
Сью покачала головой — темный хвостик закачался взад и вперед.
— Нет. Но я знаю, — заявила она по-детски доверительно, — что он это делает.
Николас перевел дух.
— И что он готовит на Рождество?
Сью хитро улыбнулась:
— Я не могу тебе сказать. Это сюрприз.
— А что бы ты хотела? — Николас пытался предположить, что нужно ее куклам. — Кукольную мебель? Столик? Стулья? Кровать? — Это была бы хорошая память о нем.
— Я хочу качели.
— Для… «Хэлен» и «Николаса»?
— Нет. Для себя.
— Но где ты их повесишь?
— Во дворе, глупый. — Сью показала на дом, стоящий на вершине холма.
— Качели очень большие, — пробурчал Николас.
— Но это то, что я хочу. Пэтси всегда дарила мне кукольную одежду, Дотти — книги. Они дарили мне вещи, которые я могла взять с собой, когда мы переезжали, понимаешь?
Николас понимал — понимал детскую надежду, веру, мечту. Он закрыл глаза.
— Хэлен сказала, что она тоже часто переезжала. Но однажды у нее были качели. Не настоящие — просто доска и две веревки, которые ее дедушка повесил на яблоню.
— Я помню эту яблоню… — тихо произнес Николас, воспоминания захватили его. — Она была сорта Зеленое яблоко.
— Она росла за домом, — продолжала Сью. — А однажды, сказала Хэлен, когда она приехала, яблоня была вся в цвету. Она говорит, что никогда в жизни не видела ничего более красивого.
— Да, — согласился ковбой.
— Но дерева там больше нет.
— Несколько лет назад в яблоню ударила молния.
Сью кивнула.
— Если бы у меня были качели, Хэлен тоже могла бы на них покачаться. Только уже не будет цветов, — печально добавила девочка. — Может быть, ты мог бы… мог бы достать для нее цветы. Подари ей что-нибудь очень красивое. На Рождество.
— Ну, я…
— И ты поможешь мне написать письмо Санта-Клаусу. — Сью с надеждой посмотрела на него. — Мама мне всегда помогала.
Николас почувствовал комок в горле.
— Она мне тоже помогала, — с трудом произнес он. — Даже когда я не просил ее об этом. — Его голос задрожал.
Сью подошла к дяде и обхватила его руку своими пальчиками.
— Ты ведь поможешь мне, дядя Ник? — сказала она своим звонким детским голоском. — Моя мама говорила, что это очень важно — верить в чудо.
Ковбой сидел в полной темноте, обхватив голову руками.
Он видел свою сестру так ясно, словно она была рядом с ним, ее задорное личико, которое стало необычайно серьезным, когда девочка пришла попросить своего брата написать письмо Санта-Клаусу.
— Я не хочу, — заявил ей тогда Ник, отталкивая руки, протягивающие ему бумагу и ручку.
Он хотел убежать, но Лиззи схватила брата за руку и затащила в дом.
— Мама сказала, что ты должен это сделать. Ей нужно знать, чего ты хочешь.
— Она знает, чего я хочу, заупрямился Ник, сунув руки в карманы.
Лиззи посмотрела на него с пониманием. Она догадалась, что он имел в виду: Ник хотел, чтобы его отец вернулся домой. Он хотел этого больше всего на свете. Девочка обняла брата.
— Она не может заставить его, Ник. И я не могу.
— Но я хочу… мне нужно!.. — Голос мальчика сорвался. Он засопел и отвернулся, смахивая слезы.
В праздники было еще хуже, потому что каждый раз он говорил себе: «Может быть, теперь…» или «Вот, сейчас…»
Ник вытер нос рукавом, выпрямился и сказал:
— Я буду лучшим отцом, чем он, Лиззи.
Глубокие карие глаза десятилетней девочки смотрели на него с недетским пониманием. Потом Лиззи улыбнулась.
— Я знаю. Я верю в тебя, Ник!
Хэлен делала все, что могла. Она пыталась выглядеть веселой и уверенной. Она пыталась не думать о Николасе.
Теперь девушка видела его очень редко. Все сообщения она передавала Лэнджу через девочек. После того разговора в конюшне Хэлен не встречалась с ним лицом к лицу. Когда Сью сказала, что пойдет в сторожку к дяде, Хэлен подумала, что Николас может отправить племянницу обратно домой.
Но Сью вернулась не сразу. По утверждению девочки, дядя не выпроводил ее. Напротив, он был очень ласков и рад поболтать с ней.
Каждое утро Ник, покормив скот, уезжал неизвестно куда до поздней ночи. Вероятно, горько подумала Хэлен, чтобы избежать их возможных визитов. Так повторялось несколько дней.
Накануне Рождества в полдень Сью снова пошла к дяде. Она вернулась через час.
— Николас у себя? — небрежно спросила Хэлен.
Сью кивнула головой.
— Он помогал мне писать письмо Санта-Клаусу.
О, господи!
— Я не думаю… — начала было Хэлен, представляя себе разочарование ребенка. Черт бы побрал этого Николаса Лэнджа!
— Он сказал, что сам обо всем позаботится, — уверенно заявила Сью.
Хэлен молила Бога, чтобы уверенность девочки не оказалась напрасной. Может быть, Ник действительно что-нибудь купит в городе в подарок Сью. Может быть, он даже придет на празднование Рождества…
Но сама она не собиралась просить девочек приглашать Николаса. Если он откажется, это может их обидеть. А если он откажет ей, подумала Хэлен, то она всегда сможет принести девочкам объяснение, вроде «Никто за него не будет работать».
