Книга Любовница на Рождество - Виктория Александер

– Прелестный домик вы себе купили, Себастьян, – шутливо произнесла Вероника, глядя на фасад Грейвилл-Холла. – Должна признать, что не ожидала увидеть трехэтажный особняк времен короля Якова.

– Сейчас, когда кругом снег, он смотрится намного лучше, чем когда я в первый раз его увидел. Просто под снегом не видно недоделок. – Себастьян окинул взглядом свои владения. – А чего вы ожидали?

– Право, не знаю. Наверное, чего-то менее цивилизованного, более сельского. С устаревшим водопроводом и плохим отоплением.

– Тогда вас ждет разочарование, – засмеялся он. – Как вы думаете, какой дом мог бы мне подойти?

– Думаю, что замок.

– Дом мужчины – это его крепость, – гордо заявил Себастьян.

– Старинный замок с парапетами и подъемным мостом, с развевающимися вымпелами, украшенными гербом с…

Он подозрительно на нее взглянул.

– Украшенные каким гербом?

– Компасом. Вашим компасом, – улыбнулась она. – Да, это то, что нужно. И под ним вышит ваш девиз: In ambitu gloria.

– Прекрасная мысль, – усмехнулся он. – Я, пожалуй, развешу вымпелы на каждой башенке на крыше.

– Хотя этот дом величествен и без них. – Дом напомнил ей почтенную пожилую даму, которая гордо взирает на мир, где она когда-то властвовала. Красные кирпичные стены с белой каменной угловой кладкой, по четырем сторонам крыши – квадратные башенки, украшенные изящными свинцовыми куполами и каменными флеронами. Все это производило внушительное впечатление и при этом приглашало войти. – Мне очень нравится дом, и чем дольше я на него смотрю, тем больше укрепляюсь во мнении, что он вам подходит.

– Я в восторге от этого. – Он бросил скептический взгляд на слуг, которые вносили багаж Вероники, – цепочка была очень длинной. – Вы, как я вижу, решили заполнить своими вещами все пустые углы.

– Господи, Себастьян. – Вероника плотнее запахнулась в меховую накидку и крикнула лакею, который нес несколько картонок, поставленных одна на другую: – Пожалуйста, поосторожнее!

– А что в этих коробках?

– Стеклянные украшения из Германии. Я сомневаюсь, что вы обдумали, что повесить на елку.

– Я это упустил, – признался он.

– Поэтому я и привезла игрушки. И очень модные, прошу заметить. Считайте их подарком на новоселье. Что касается остальных вещей, то я ведь пробуду здесь по меньшей мере две недели, если не больше.

– По меньшей мере – две.

– И никто не знает, на какие развлечения тебя могут пригласить даже в деревне.

– Вы так же практичны, как и красивы. – Он взял ее руку и поднес к губам. – Вы необыкновенно красивы.

– А вы неисправимы, – засмеялась она. – Вам не нужно из кожи вон лезть – я уже здесь.

– И здесь я намерен удержать вас как можно дольше. Я скучал без вас, Вероника. Эта неделя тянулась безумно долго. А вы по мне скучали?

– Как же может любая женщина не скучать по прославленному сэру Себастьяну Хэдли-Эттуотеру? – пошутила она.

– Любые женщины меня не интересуют. Только вы. – Он положил ее руку на свою и повел по ступеням к открытой двери в холл, откуда наверх вела массивная резная лестница.

– Вы много успели сделать за эту неделю?

– Я и не ожидал, что столько всего будет сделано еще до моего приезда. – Он огляделся с явным удовольствием. – Вас провести по дому?

– Боюсь, что иначе я могу потеряться. – Вероника сняла шляпу и накидку и отдала лакею. Она удивилась, увидев столько слуг – очевидно, Себастьяну не нужна жена, чтобы управлять домом, – но отогнала эту неприятную мысль. – Я вижу, что вы еще не украсили дом к Рождеству.

Они стали подниматься по лестнице.

– Я подумал, что мы вместе это сделаем.

– Как мило и по-домашнему.

Он наклонился к ней и прошептал:

– Мило, правда?

Она засмеялась:

– Очень мило.

– Я подумал, что она будет пахнуть свежесрезанными сосновыми ветками, а не краской. Хотя, учитывая то, в каком состоянии был дом, когда я его купил, покрасить его необходимо. Тем не менее, как оказывается…

Вероника остановилась и удивленно посмотрела на Себастьяна:

– Она?

Он кивнул:

– Да, она. Леди Грейвилл. Она – это дом. – Он взял Веронику за локоть, приглашая продолжить осмотр. – Она благородная старая леди, поэтому негоже говорить о ней как о неодушевленном предмете. Ведь и морское судно мы называем «она», как человека. А чем дом хуже?

– Да, конечно, почему? – пробормотала Вероника.

Он усмехнулся.

– Я понимаю, что это эксцентрично и не характерно для меня, но все же очень… мило.

– Или ненормально, – заметила она.

Они поднялись наверх, и Себастьян повернулся к ней.

– Вы не возражаете провести Рождество с милым сумасшедшим?

– Дорогой, вы же знакомы с моей тетей. Ее откровенную натуру может затмить только бабушка, которая считает, что возраст дает ей право говорить то, что она хочет. Мой отец – добрейший человек, и он делает то, что хочет, не обращая внимания на мать и на сестру. Они живут в нашем родовом доме в Мейфэре – там достаточно места, чтобы они не мешали друг другу. У нас Рождество мало чем отличалось от любого дня… за исключением сливового пудинга. Часто мы проводили Рождество за границей. Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой, – я почти ее не помню. К несчастью, меня не покидают мысли, что если бы она не умерла, то мои странные родные, возможно, были бы не такими странными. – И поспешила добавить: – Они мне очень дороги, но даже они признают, что мы… особенные. – Вероника улыбнулась. – Милый сумасшедший на Рождество – это внесет разнообразие.

– А какова семья вашего покойного мужа?

– У Чарлза не было семьи, помимо сводного брата, который сейчас женат на одной из моих близких подруг. Мы с Чарлзом проводили Рождество в Швейцарии. Вплоть до этого года я продолжала ездить туда одна.