Бондарев осторожно шагнул на лестницу под полом, спустился на три ступени, пригнулся и аккуратно положил крышку люка на место. «Закрыть за собой дверь» получилось гораздо лучше. Без шума.
В кромешной темноте пришлось ориентироваться только на слух, но это не испугало Дениса. Он был готов к любым поворотам, вплоть до засады. Только суньтесь, как говорится, получите все. Сестры по серьгам, братья по разуму, враги по рогам. Нет, Бондарев не владел каким-нибудь секретным искусством боя с закрытыми глазами. Если возникнут осложнения, он рассчитывал действовать просто и без героизма – упасть на пол и, перекатываясь, расстрелять весь магазин «Грача», целясь примерно в сторону противника. Прием обычно работал безотказно, и поэтому Денис был относительно спокоен. И потом… какие враги, какой, к Лесу, противник? Они все наверху. Здесь могла быть только Юля, а она точно не враг. Ну, как точно… почти точно, с поправкой на принцип Мюллера – верить нельзя никому, даже самому себе.
Слух не подвел и в этот раз. Справа, шагах в пяти от Бондарева, зашуршала одежда, и Денис тут же вскинул оружие.
– Осторожно! – послышался из темноты возмущенный женский шепот. – Чуть нос не расквасил! Не маши руками, иди за мной!
– Хотя бы обозначь, куда идти-то? – также шепотом попросил Денис.
– Дай руку, горе луковое, – женщина взяла Бондарева за руку и…
И все… добила! В переносном смысле, конечно. Просто круг замкнулся. Последнее из чувств, осязание вынесло свой вердикт, как и в случае с детьми, и он звучал однозначно: это Юля. Настоящая, родная, та самая. Это было ее прикосновение, ее тепло, ее мягкая, нежная, но крепкая хватка. Так что, исключая зрение, зато включая интуицию, все чувства утверждали – это она.
«А со зрительным восприятием… будем разбираться».
Подземелье оказалось на удивление просторным. Они сделали шагов пятьдесят, прежде чем Юля остановилась и чиркнула зажигалкой. Огонек бензинового пламени был крупным, и пусть не таким ярким, как от горящего газа, однако и его усилий хватило, чтобы Денис смог разглядеть ближайшие детали. Парочка стояла перед дверью в один из многочисленных отсеков подземного убежища или склада. Юля уверенно открыла дверь и кивком пригласила Дениса войти.
За дверью обнаружилась каморка два на три метра с лавками вдоль стен. На лавках двумя аккуратными стопками лежали одеяла, штук двадцать в сумме. Под потолком висела керосиновая лампа. И все.
Юля закрыла дверь на засов и зажгла лампу. Свет позволил рассмотреть еще пару деталей интерьера. Забранное решеткой жерло воздуховода под потолком и низкую бочку с крышкой в углу слева от двери.
Назначение помещения было предельно понятным – временное убежище. Вполне возможно, во время описанного провокаторами и Артемом Шторма часть детей отсиживалась именно здесь, в этом убежище.
– Теперь можно и поговорить, – с нормальной громкостью сказала Юля и потянула Бондарева к лавке. – Садись.
Денис подчинился, но сел не рядом, а напротив. Получилось все равно близко, но более официально. Так Бондарев подчеркнул, что встреча пока не подразумевает воссоединения семьи. Поскольку есть проблема…
Вслух он сказал что-то в этом роде, но закончить мысль не успел. Слова утонули в звоне оплеухи.
– Гад такой! – Юля возмущенно сверкнула глазами. – Я-то думала, ты в Штирлица играешь, поэтому такой отстраненный! Подыгрывала тебе! Я ведь и сама догадалась, что этот Кравченко субчик с секретом! С тобой ведет себя, как тупоголовый солдафон, а с нами – просто полковник, не меньше! Он даже говорит иначе. Грамотно, со значением таким, без косноязычия, как профессор с кафедры. Двуликий, как тот Янус. Это я сразу поняла, глаз наметан. А теперь выясняется, что и ты у нас с изюминкой? Что это за фокусы, Бондарев?! Прошла любовь, завяли помидоры?!
– Юля… прошу, послушай…
– Нет, это ты меня послушай! – Юля вдруг резко подалась вперед, схватила Бондарева за шею и впилась губами ему в губы.
Поцелуй длился долго и был не просто приятным, а обалденным, сносящим крышу, как говорили в юности Дениса. Майор Бондарев лишний раз убедился, что с ним сейчас его жена, а не какая-то левая тетка, но… как только Юля вновь уселась на свою скамейку, проклятое зрительное восприятие опять плеснуло дегтя в мед. Немного, всего ложку, но этого, как обычно, хватило. Бондарев с огромным трудом заставил себя не обращать внимания на деготь.
– Юль, проблема у меня, – уже совсем другим, нормальным, домашним, а не официальным тоном сказал Денис. – И похоже, с самым ценным. Но не с тем, о чем ты подумала.
– Поняла уже, – Юля вздохнула. – С головой у тебя проблема, шутник доморощенный. Я так ждала этой встречи…
– Прости…
– Спокойно, – сказала Юля скорее самой себе, чем Денису, и шмыгнула носом. – Давай, попробуем без эмоций.
– Давай, попробуем, – согласился Бондарев. – Я заметил, у тебя это теперь хорошо получается. Как ты сдержалась, я до сих пор не могу понять. Столько лет не виделись, да еще дети рядом… они так выросли… а ты такая просто стоишь, как скала, и делаешь вид, что ничего особенного не происходит. И дети молодцы, ты хорошо их воспитала.
– Дети умнички, это верно. А у меня… инстинкт сработал, наверное, – Юля опустила плечи и еще раз вздохнула. – Даже два сразу. Самосохранения и материнский. Я не верю этому Кравченко, говорю же… фальшивый он, не военный.
– Он вообще-то в старое время полицейским служил, патрульным.
– Тоже вранье, – уверенно отмахнулась Юля. – Если он и служил полицейским, то в кабинете. Патрульных я, что ли, не видела?! В приемном покое всю учебу продежурила. По пять раз за ночь ППС приезжала, горемык разных привозила. Не было среди простых ментов таких, как Кравченко. Раздолбаи вроде Пахоменко были. И сволочи встречались. Но чаще служаки обыкновенные. А деловые вроде Кравченко к нам не заглядывали. Такие сразу к главврачу – дверь пинком. Понимаешь? Так что врет он, маскируется, а это опасный признак. Вот я и не хочу при нем показывать, кто мне дорог… жизнь научила.
– Ты думаешь, Кравченко связан с Черным Рынком?
– Черный Рынок не проблема, – Юля махнула рукой. – Ты извини, но… мы с кочевниками в нормальных отношениях… в нейтральных. Если Кравченко замаскированный кочевник – полбеды. Но я думаю, он связан с какой-то другой группировкой. Не с Рынком. Люди Кравченко выбили кочевников из Черновки, бойцы полегли…
– Кочевники были из бригады Лютого?
– Наверное. Ты же видел ролик.
– Там не все понятно, да и не знаю я никого из бойцов Лютого в лицо. Ты узнала кого-то среди погибших?
– Одного, Джойстика. Но… тут какая-то странность. Он как раз накануне этой перестрелки пропал. Лютый даже у меня спрашивал, не видела ли я Джойстика.
– То есть Лютый пришел в деревню еще накануне?
– Пришел, – Юля кивнула. – И ушел в тот же день.
– А на следующий день, получается, вернулся?
