— До утра меня не разбудит и сам Император! — Молин зевнул и толкнул в спину идущего впереди: — Что ползешь, как беременный таракан? Давай быстрее! К отдыху!
В ответ «беременный таракан» лишь лениво выругался и пожелал Молину отдохнуть в гробу.
Вскоре уже стал виден просвет между деревьями. Чистое небо, озаренное закатным солнцем, весело подмигивает в этот просвет и будто зовет: «Скорее! Выбирайтесь из этих зарослей!» А сами заросли становятся все реже. Не только из-за мечей, прорубивших путь сквозь джунгли, но и сами по себе деревья стоят уже не так густо, а между кустами и другой низкорослой растительностью даже проглядывают островки голой земли. А может, это уже джунгли заканчиваются? Может, за день мы прошли их насквозь? Нет, вряд ли. Ведь сказали же: «поляна». Я, конечно, не специалист в лесной жизни, но, думаю, если бы джунгли закончились — так бы и сказали. Долгожданный отдых все ближе. Еще какой-то десяток шагов — и я наконец-то выйду на открытое пространство. Подставлю лицо ласковому солнцу, упаду на травку или что там еще растет…
Новый крик заставил застыть на полушаге. Многоголосый вопль, перемешанный с густой руганью. Молин, выхватив меч, бросился вперед, и я успел нагнать его только на самой границе зарослей. Я схватил друга за плечо, и мы застыли, глядя на столь долгожданное место предполагаемого отдыха. Поляна оказалась идеально круглой, будто тарелка в хорошей таверне. Земля, почти ровная, если не считать нескольких бугорков, была вся укрыта ярко-зеленым мхом, будто пушистым одеялом, и манила, завлекала выйти на открытое пространство, лечь на нее, будто на мягкую перину, отрешиться от всех трудностей и невзгод… И никакой видимой опасности. Никаких врагов, никаких чудовищ. Все просто дышит покоем. И лишь люди, успевшие выйти на поляну, нарушали открывшуюся картину. Те, что шли первыми, катались по манившему одеялу мха, раздирая себя ногтями — будто пытались содрать с себя кожу. Следовавшие за ними и ступившие на мох чуть позже исступленно чесали ноги. Стоявшие у самых зарослей со страхом и недоумением смотрели на творившееся впереди и потихоньку отступали назад, в джунгли. Кое-кто из них уже тоже начал почесываться…
— Смотрите! — выдохнул Баин, который лишь на пару шагов отстал от нас. — Над самой землей…
Я присмотрелся и вскоре заметил то, о чем он говорил. После каждого шага, сделанного по поляне, из-под ног идущего ото мха поднимались еле заметные облачка. Почти прозрачная, чуть подсвеченная алыми лучами закатного солнца, дымка окутывала ноги людей до колен. На туман вроде не похоже… Туман покрыл бы всю поляну целиком, а не только те места, куда ступила нога человека. Может, мох выделяет какой-то газ?
— Мох… — прошептал Баин.
Я оцепенел от ужаса, не в силах пошевелить даже пальцем. Только подчиняясь моей воле, взгляд перемещался от одной сцены происходящего на поляне кошмара к другой. Кое-кто из тех, кто первым ступил на поляну, уже затихли. Некоторые продолжали кататься по земле и биться в судорогах. Но… Самое страшное, что лежащие на земле уже ничем не напоминали людей. Холмики… Покрытые тем самым проклятым ярко-зеленым мхом холмики! Дергающиеся, катающиеся по земле, вопящие моховые холмики… А за ними, чуть ближе к джунглям, раздирают себя в кровь еще живые люди. Они еще надеются избежать подобной участи. Или, полностью поглощенные своим несчастьем, просто не замечают творящегося впереди? Не видят судьбы, которая ожидает их в самом скором времени? А та судьба уже показала им свои зубы. Пушистые зеленые пятна расползаются по коже сапог, быстро, ужасающе быстро поднимаются выше по ногам. Расцветают ярко-зелеными точками на теле, куда достает вздымающаяся от земли дымка и разрастается островками мха. Красные брызги, окровавленные клочки мха, вырванные ногтями с мясом, разлетаются во все стороны, но на их месте тут же снова появляется зелень. Вот еще один, покрытый мхом до пояса, упал и принялся кататься по земле. И еще один, почти полностью укрытый пушистой зеленью и неведомо как до сих пор устоявший на ногах… А вокруг стоят, наблюдая за творящимся на поляне, те, кому, как и нам, посчастливилось идти позади и не ступить на проклятый мох. Стоят молча, даже не шевелятся. Лишь редкое, произнесенное хриплым шепотом крепкое словцо вылетает изо рта живых и вплетается в вой уже почти мертвых.
Те из ступивших на поляну, кто еще в состоянии мыслить разумно, опрометью бросаются прочь. Проламывая своими телами заросли и не обращая ни на что вокруг себя внимания, они, оказавшись за пределами поляны, падают на землю и продолжают срывать с себя разрастающуюся зелень. Один из них пролетает мимо меня и, пробежав еще пару шагов, срывает с себя сапог, по которому ползет мох. Сапог отброшен в сторону, но наемник продолжает осматривать и ощупывать свое тело. Вот он замечает еще один зеленый островок на бедре. Брызжет кровь, и покрывшийся алым пушистый комок чуть не попадает в вовремя отшатнувшегося Баина. Пострадавшим никто не помогает. Наоборот, каждый старается оказаться как можно дальше от них — будто нас посетила прыгучая лихорадка или еще какая-то из множества болезней, уносивших тысячи жизней. Справа раздается громкий всхлип. Я смотрю туда и вижу, что какой-то несчастный, ноги которого уже до колен покрыты мхом, несся, не видя ничего перед собой, прямо на группу наемников и буквально в шаге от них упал, пронзенный копьем.
— Назад!
Все будто только и ждали команды. Мгновенно исчезает охватившее людей оцепенение. Кто-то начинает медленно пятиться, кто-то разворачивается и в панике несется обратно в джунгли. Никто уже не обращает внимания на погибших на поляне, на тех, кто смог оттуда выйти и сейчас борется за свою жизнь, очищая тела от мха. Краем глаза я замечаю, как в одном сапоге ковыляет за нами счастливчик, отделавшийся лишь потерей сапога да небольшой раной на бедре. Я не отвожу от него взгляда на протяжении всего того времени, пока мы отступаем. Продолжаю смотреть на него и тогда, когда, отойдя на безопасное расстояние, мы остановились. Из горла выжившего наемника вырываются судорожные всхлипы, из глаз текут слезы… Но, когда он подходит ближе, я замечаю, что в глазах пострадавшего нет ни проблеска разума. Похоже, бедолага повредился рассудком от пережитого. Я так и стоял, глядя, как он проковылял мимо нас и скрылся в зарослях. Еще некоторое время раздавался хруст и треск растений на его пути, а потом стих и он. И никакого желания, даже мысли не возникло пойти вслед за ним, вернуть обратно…
На то, чтобы восстановить порядок, ушло около звона. Но в конце концов командирам удалось успокоить людей и снова выстроить колонну. Обойдя заросшую мхом поляну по широкой дуге, армия двинулась дальше. И уже ни у кого не возникало мысли о поиске подходящего места для отдыха. Все хотели только одного: уйти от этого места подальше. А потому — шли, шли и шли… Не обращая внимания на усталость, на то, что света становится все меньше, на ноющие руки и тучи мошкары. Шли, пока оставались силы. Пока могли хоть что-то разглядеть под ногами. Шли, пока не раздалась команда остановиться. А когда был отдан приказ на отдых — все просто попадали, кто где стоял, и, даже не поужинав, не выставив посты, уснули.
— Есть у кого-то пожрать? — Баин мрачно смотрел в никуда и вопрос задал, будто не обращаясь ни к кому конкретно.
