Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
Элли подняла голову и посмотрела ему в лицо: брови нахмурены, скулы заострились так, что едва не рвут кожу, черты его лица окаменели.
Определенно не снисходительный вид пресыщенного любовника.
Она облизнула пересохшие губы и рискнула заговорить:
— Ты на меня сердишься?
— На себя, — резко поправил он.
Ее глаза расширились.
— Почему?
— И ты еще спрашиваешь?
Испытывая отвращение к себе, он потряс головой, поднял Элли за талию, снял с коленей и посадил рядом. Быстро подтянул на место лиф ее платья и застегнул на спине. Затем занялся своей одеждой. Ноги у Элли были как ватные. Она сжала колени и невольно ахнула, испытав новую волну удовольствия — виной всему набухший бугорок, прятавшийся под темными завитками внизу живота. Щеки снова загорелись румянцем, она осознала, что влага между ног не только собственная. Хуже и быть не может! Мало того, что она снова позволила себе потерять самообладание в руках Джастина, так еще и имеет неопровержимые доказательства своего падения. Как она могла снова допустить это? Какое невероятное унижение!
— Этого не должно было снова произойти! — прорычал герцог, словно прочитав ее мысли — по крайней мере, некоторые из них. — Нельзя было этого допускать, если не… — Он осекся и яростно уставился в никуда. Его глаза мрачно поблескивали.
— Если не что? — подтолкнула его Элли.
— Мы и так здорово задержались. Предлагаю вам привести в порядок волосы и надеть шляпку, — приказным тоном сообщил он и отдернул занавески на оконцах. Салон залило ярким светом. Джастин снова постучал по потолку экипажа. — В Ройстон-Хаус, Билсбури.
Элли еще несколько секунд смотрела на него, потом отвернулась и слепо уставилась в окно, как раньше, не желая показывать жгучие слезы.
Выражение лица и то, как он с ней разговаривал, не оставляло ни малейших сомнений: он глубоко сожалел о том, что между ними произошло. Она тоже должна сожалеть, только по иной причине. Физически оставив ее невинной, он разрушил всякую вероятность, что она сможет быть близка с каким-либо другим мужчиной. Она желала и будет желать всю оставшуюся жизнь только его. И любить тоже. Какой кошмар. Полная катастрофа!
Джастину очень хотелось убрать с лица Элеоноры выражение растерянности и боли, но он не знал как. Понимал, что, без сомнения, вел себя недопустимо и перешел границы приличий. Вдобавок скомпрометировал собственное положение опекуна. Вид у Элеоноры по-прежнему был взъерошенный, из прически выбились тонкие прядки, щеки побледнели, губы распухли от яростных поцелуев, платье смято и испачкано. А уж в каком состоянии нижнее белье, лучше не представлять! Он даже вздрогнул при этой мысли. Три дня назад он поклялся чертом и дьяволом, что подобная близость между ними больше не повторится. И не повторилась бы, если бы его не разозлили ухаживания Эндикотта. Напрашивался вопрос: почему симпатия Элеоноры к Эндикотту приводит его в такое бешенство? Ведь чем раньше она получит и примет брачное предложение от кого-то из той же когорты, тем быстрее закончится его опекунская ответственность. И ее возможная родственная связь с Личфилдом станет уже делом ее новоиспеченного мужа. Разве не этого он хотел? Да, освободиться от нее и вернуться к прежней жизни без сложностей, которую он вел до выхода Элеоноры в свет. Теперь она доставляла ему лишь беспокойство и раздражение. До ее появления его жизнь текла просто и гладко. Джастину вспомнилось, что он жаловался на скуку как раз в тот вечер, когда бабушка забеспокоилась по поводу будущего Элеоноры и попросила обеспечить ее протекцией и приданым. С того момента скуки он уже не испытывал. Жизнь пошла кувырком, не оставалось времени даже на обычные занятия вроде походов в боксерский салон Джексона, который он посещал три раза в неделю. Но Джастин намеревался при первой возможности исправить это упущение. Может, хотя бы бокс поможет в очередной раз не пасть жертвой плотских чар этой женщины. Утвердившись в этом решении, Джастин перенес внимание на другую сложную задачу — его последний промах создал атмосферу неловкости, которую следовало развеять.
— Когда нуждаешься в чашке с блюдцем, их никогда не бывает под рукой.
Элеонора яростно повернулась к нему:
— Не смейте над этим шутить!
Джастин вздрогнул, как от боли.
— Еще раз приношу свои извинения. Элеонора, вы плачете? — Он потрясенно увидел на ее бледных щеках серебристые дорожки слез. — Элеонора!
— И прикасаться ко мне тоже не смейте! — Она судорожно отшатнулась, увидев, что он собирается взять ее за руки. — Вы ошибаетесь, если думаете, что мои слезы вызваны чем-то кроме гнева и осознания собственной глупости, позволившей снова пасть жертвой вашего искусного соблазнения!
От такого оскорбления Джастин стиснул зубы и еще несколько долгих секунд смотрел на нее, в ее взгляде читался откровенный вызов. Он глубоко вздохнул, проворно вскочил и пересел на противоположный диван кареты.
— Лучше?
Она вздернула подбородок и ответила столь же кратко:
— Намного.
Джастин судорожно вздохнул.
— Элеонора!
— Я бы предпочла, чтобы вы больше со мной не заговаривали. — Ее голос подрагивал, от гнева ли, от других ли эмоций, Джастин точно не знал. — Я не… я не в состоянии сейчас обсуждать эту тему.
Она резко покачала головой и стиснула руки на коленях.
Джастин удивлялся, что после такой мощной кульминации они оба вообще способны хоть что-то говорить! Его тело до сих пор было преисполнено такой негой, настолько физически удовлетворено и измотано, что безумно хотелось принять горячую ванну, расслабить ноющие напряженные мышцы.
— Разумеется, — согласился он. — Но когда вы почувствуете себя лучше…
— Я не больна, ваша светлость, — невесело усмехнулась Элеонора. — Только полна отвращения и обвиняю себя.
Она снова обращалась к нему «ваша светлость», Джастин понимал, что это означает. Она хочет, испытывает потребность установить между ними как можно большую дистанцию.
— И тем не менее, — мягко напомнил он, — мы не можем, как в прошлый раз, просто сделать вид, что ничего не произошло. — Он и мысли не допускал, что ад последних трех дней может повториться и Элеонора снова станет максимально избегать его общества. — Моя бабушка, как вы заметили, в высшей степени проницательна, и, если наши напряженные отношения будут продолжаться, она наверняка поймет, что произошло нечто серьезное.
Ее глаза вспыхнули, к щекам вернулся сердитый румянец.
— А не следовало ли подумать об этом раньше, ваша светлость?
Конечно, следовало! И не только об этом! Но он не подумал, и это подтверждало, насколько плачевно состояние его разума. Всякий раз, оставаясь с ней наедине, он начисто лишался соображения!
— Скорее всего, нам повезёт, и бабушка припишет ваше неприязненное отношение тому, что я запретил вам ехать на суаре к леди Литтлтон, — тягостно произнес Джастин.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
