— Казанова!
А Казанова не раз укрывался здесь, найдя в этой мрачной таверне отдохновение от строгих правил и великолепия дворца Аквавивы, и своим веселым нравом, своими шуточками, своими анекдотами и бьющим через край жизнелюбием вскоре завоевал безусловную преданность хозяина таверны и его жены. А сейчас прокопченная маленькая траттория послужила ему пристанищем от куда более серьезной угрозы самому его существованию.
— Почему это вы в одной рубашке? — воскликнули хозяева.
— Да вы и парик потеряли! Святые угодники, вы же весь исцарапанный и в крови!
И так далее, и тому подобное — с на редкость неинтересной словоохотливостью, какая появляется у подобного рода людей в неожиданной ситуации. Казанова удовлетворил их любопытство с помощью небольшой доли правды и большой доли вымысла, и они принялись помогать ему смывать грязь и кровь, а также зашивать самые вопиющие дыры в одежде. Казанове показалось забавным, что в этом злоключении ему помогают Эрколе, иначе — Геркулес, и Аталанта, — правда, он уже успел привыкнуть к тому, что в Риме принято давать детям пышные имена времен Империи.
Умывшись, обчистившись и надев зачиненное платье, Казанова тотчас попросил подать ему еды и вина и отослал синьора Эрколе за письменными принадлежностями. Несмотря на не внушающий доверия вид траттории, Аталанта поставила на стол в одном из закоулков миску горячего супа, холодного цыпленка с хлебом, изюм и белое вино, именуемое «Треббьяно». В этот период своей жизни Казанова любил считать, что почти все беды можно уладить или, по крайней мере, забыть за хорошей едой. Но сейчас, поглощая пищу с обычным аппетитом, даже он вынужден был признать, что попал в нелепейшую переделку. Ринувшись вослед поманившей его девичьей руке, он сам лишил себя любовницы, покровителя, дома, карьеры, а также почти всех своих денег и одежды — весь его гардероб остался в спальне во дворце Аквавивы. Казанова достаточно хорошо знал женщин и понимал, что после оскорбления, нанесенного донне Джульетте, возвращение в палаццо неизбежно грозит ему избиением со стороны лакеев, а может быть, даже и смертью. Более того, зная, как просто нанять головорезов, чтобы убить кого угодно, Казанова понял, что его жизни будет постоянно грозить опасность, пока он находится на территории Рима. А может быть, и за пределами владений его святейшества папы, мрачно подумал Казанова.
Сейчас первейшей задачей было вернуть свою собственность из дворца Аквавивы до того, как маркиз и кардинал вернутся из Фраскати. Казанова знал лишь одного человека в Риме, который, не будучи его врагом, пользовался достаточным уважением и мог войти во дворец, не вызвав подозрений даже у донны Джульетты, — им был отец Бернадино. О нем-то и подумал Казанова, попросив принести ему перо, чернила и бумагу. Но вот что волновало Казанову: какой подход найти к отцу Бернадино, как признаться в создавшейся ситуации и попросить о помощи, не слишком явно обманывая, с одной стороны, и не слишком впадая в цинизм — с другой?
После долгих обдумываний, возгласов «тьфу» и «пф» Казанова, испортив немало листов бумаги, сочинил следующее письмо:
«Досточтимый отче,
Случилось нечто, о чем вы не замедлите услышать, — это доказывает мне самому, что я не гожусь быть священником. Я уже покинул дворец Аквавивы и нашел убежище у человека, который принесет вам эту записку. Умоляю извинить меня за беспокойство и проявить любезность, проследив за тем, чтобы этот человек принес мне мою одежду и деньги. Его зовут синьор Эрколе из Абруцци, он — честный бедняк и мой превосходный друг. Тем не менее, зная человеческую натуру, я думаю, будет правильнее, если вы спрячете деньги под подкладку моей одежды и предупредите славного малого, что за утерю любого из предметов он будет непременно повешен в этом мире и проклят в грядущем.
Смиренный и покорный, преданный ваш слуга, досточтимый отче, ДЖАКОМО КАЗАНОВА».
Сложив и запечатав это ценное послание, Казанова хлопнул в ладоши, призывая синьора Эрколе, и, достав из внутреннего кармана штанов несколько золотых монет, дал ему одну из них и тщательно наказал немедленно отнести письмо отцу Бернадино.
Отправив синьора Эрколе с поручением, Казанова выпил бокал вина, вздохнул и откинулся на скамье с зубочисткой в зубах. Он предался размышлениям, пытаясь наметить план возможно более быстрого бегства из Рима, но в каком направлении двинуться, никак не мог решить.
Из неопределенных раздумий Казанову вывело появление в его маленьком закоулке какого-то человека. Это был довольно броско одетый мужчина лет тридцати пяти, который стоял и кланялся, широко осклабясь, так что видно было отсутствие двух передних зубов. Первым побуждением Казановы было сказать незнакомцу, чтобы он отправлялся к чертям, но, вспомнив, что ему придется еще какое-то время прождать возвращения синьора Эрколе, переменил решение и предложил мужчине разделить с ним остатки вина.
— Ваше здоровье, синьор, — сказал незнакомец, — и здоровье ваших родных — знатного дома Аквавивы.
— Ваше здоровье, — откликнулся Казанова, удивляясь, каким, черт побери, образом этот человек узнал, что он связан с Аквавивами, ибо Казанова был уверен, что никогда прежде не видел его. — Вы ошибаетесь, синьор. Я бедный венецианский аристократ и, к несчастью, никаким родством с великим княжеским родом, который вы упомянули, не связан.
— Как вам будет угодно, — сказал мужчина, потягивая вино, — кто я такой, чтобы ставить это под сомнение, коль скоро ваше сиятельство решили зайти инкогнито в жалкую таверну?
Казанова передернул плечами, рассмеялся и, чтобы развлечься, стал слушать нескончаемую болтовню этого малого, который трещал так (лениво подумал Казанова), словно выучил текст наизусть. Внезапно одна случайно оброненная фраза дала Казанове ключ к разгадке: это шулер, явно решивший, что перед ним зеленый новичок, которого можно обобрать. И Казанова оказался прав: после нескольких льстиво-угодливых фраз мужчина вытащил колоду карт и предложил «немного поиграть, чтобы скоротать время, пока вернется ваш посланный». Глаза Казановы опасно сверкнули, но он проглотил это оскорбление, нанесенное его репутации игрока, и безмятежным тоном произнес:
— Дражайший мой синьор, так уж получилось, что до сегодняшнего дня я принадлежал церкви. И мало что понимаю в картах.
— О, я быстро научу ваше сиятельство, — пылко воскликнул мужчина, — это очень просто, право же, очень просто. К тому же, знаете ли, вы почти наверняка выиграете — мы называем это «везением новичков».
— Но ведь это будет несправедливо по отношению к вам, — иронически заметил Казанова.
— Ах, не будем об этом. — Незнакомцу до того не терпелось втянуть Казанову в игру, что он не заметил легкого сарказма в его тоне. — Разве благородные люди обращают внимание на такие пустяки?
Казанова любезно наклонил голову в знак согласия и с видом простака стал слушать объяснение правил предложенной игры — это был хорошо известный метод «стрижки» несведущих людей, которому Казанова научился, когда ему не было и шестнадцати лет, у своих продувных дружков в Венеции. Каждый из них положил по пригоршне монет, и игра началась. Сначала Казанова, конечно, без труда выигрывал, наблюдая с немалым весельем и с еще большим презрением за неуклюжими приемами партнера. Выждав достаточно, чтобы у «зеленого новичка» появился аппетит к выигрышу, шулер изменил тактику, рассчитывая за несколько ходов отыграть все проигранное, а потом «раздеть» Казанову до последнего дуката. Но, к своему явному недоумению и досаде, он не выигрывал, и выражение удивления и озабоченности на его лице было до того нелепым, что Казанова с трудом сдерживал смех.
