— И как? — это прозвучало с оттенком сочувствия.
— С утра веселюсь. Как пришел — так и началось. Работать некогда.
Линк неожиданно ухмыльнулся.
— А меня еще спрашивают — чего я не женюсь!
Когда Линк ушел, Дел не стал выходить в приемную — просто нажал кнопку.
— Мисс Виллифранко, зайдите, пожалуйста. Через секунду Кэти уже была в кабинете -
первоклассница-паинька, да и только. Он набрал воздуха и начал беседу — точнее, монолог:
— Я не буду больше говорить об этой подлой выходке — нет смысла, дело уже сделано, теперь мне придется самому как-то исправлять положение. Но в дальнейшем у нас будут установлены другие правила игры, и вам придется их соблюдать, если вы хотите остаться на заводе. Во-первых, никаких действий за моей спиной, вообще никаких — без согласования со мной. Во-вторых — никакого вмешательства в мою личную жизнь, и потрудитесь убрать из моей машины «жучок» — вы присланы искать террористов, а не следить за мной. Надеюсь, меня никто не подозревает в принадлежности к исламской террористической организации?
Она попыталась перебить:
— Дел, но я...
— И не смей больше называть меня по имени! Я сам понимаю, что зря согласился на вашу кандидатуру в качестве связной, но это и сейчас не поздно исправить. Ясно?
— Ясно. — Она зло поджала губы.
— Я уже говорил, какая контрверсия будет выдвинута в ответ на вашу ложь — и при необходимости вам придется ее подтвердить.
— Но, я же сказала твоей жене, что это неправда! Разве этого мало?
— В поселке еще человек двести, а людям свойственно верить в худшее. Впрочем, если вас не устраивают мои условия — вы можете уехать хоть сегодня, хоть сейчас. Это все.
Кэти молча развернулась, чтобы выйти, и была уже у двери, когда Дел бросил ей вслед:
— Да, и потрудитесь, пожалуйста, сделать что-нибудь со своими духами, чтобы у меня в приемной не воняло, как в дешевом борделе.
Резко обернувшись, она сверкнула глазами.
— Не сомневаюсь, что ты у нас большой специалист по борделям!
— Что-о?! — он аж подскочил.
Сделав пару шагов назад и сжав кулаки, Кэти выпалила:
— Ты что думаешь, я не знаю, кем была твоя жена? К ее удивлению, на лице Дела она не увидела ни замешательства, ни стыда, ни испуга перед возможной оглаской. Наоборот, он лениво откинулся в кресле и прищурил глаза. Кэти знала его слишком много лет, чтобы не понимать, что сейчас он взбешен — и смертельно опасен, как раненый ягуар. Таким она видела Дела лишь несколько раз в жизни, и никогда еще его злость не была направлена на нее.
— Та-ак. В файлы управления кадрами влезла? Или тебе дали этот... материал, чтобы попытаться как-то держать меня в узде?
— Я... Нет, я сама узнала. Еще давно, когда в штаб-квартире на стажировке по компьютерам была.
— И что, ты собираешься об этом тоже сообщить всему поселку? Или уже успела?
— Я не собиралась никому говорить. Просто...
— Что — просто? — голос Дела был по-прежнему обманчиво спокоен, с вкрадчивыми интонациями, но глаза из-под прищуренных век светились яростным желтым огнем.
— Просто я подумала, что твоя жена не будет... такой уж щепетильной — после того, из какого дерьма ты ее вытащил. Я и не предполагала, что она так отреагирует на все, что я рассказала.
— На все, что ты наврала, ты хочешь сказать?
Она не отвечала — и так было ясно. Кивнув ей на стул, он сказал:
— Сядь! — и дождавшись, когда она, после недолгого колебания, послушно села, заговорил — с каждым словом все более жестко и презрительно: — Ну что ж... Чтобы закончить эту тему, хочу предупредить тебя — если в твоей головке когда-нибудь возникнет бредовая идея рассказать об этом кому-нибудь... все равно кому — или еще как-то использовать эту информацию, то помни: если я об этом узнаю, то погублю тебя.
— То есть? — вскинула голову Кэти. — Ты что — угрожаешь убить меня?
— Нет, зачем? Я просто обращусь к адвокату, а у меня сейчас есть возможность нанять хорошего адвоката — с нашей последней встречи мои финансовые возможности значительно улучшились. И если речь пойдет об использовании в личных целях конфиденциальной информации — то тебя сдадут. Просто сдадут — и все. Каждый начальник постарается прикрыть свою задницу, и никто не будет прикрывать тебя. Так что в лучшем случае ты навечно засядешь где-нибудь... на Огненной Земле, а в худшем — просто вылетишь из конторы с треском. И еще выложишь изрядную сумму...
Кэти молчала — она прекрасно знала, что Дел прав, и уже давно была не рада, что затеяла этот разговор. Теперь она понимала, что с самого начала совершила ошибку — ей не стоило приезжать сюда. И уж тем более ошибкой было наступать на мозоль этому человеку, которого она так хорошо знала. Он всегда казался сдержанным и спокойным, его бешеный темперамент проявлялся только в постели — но Кэти давно поняла, что он может быть очень опасным и совершенно беспощадным. Правда, она не предполагала, что это может настолько взбесить его. Она думала, что он рассердится на нее, накричит, может быть даже ударит... не слишком сильно — но потом, когда она заплачет, почувствует себя виноватым, попытается утешить, обнимет... А в такой ситуации она уже хорошо знала, как себя с ним вести — возможно, потом они еще вместе посмеялись бы над тем, что ей пришлось сделать, чтобы расшевелить его. И кроме того, очень уж захотелось уязвить эту девчонку, эту дешевую шлюшку, с которой он так носился.
Но сейчас нужно было постараться как-то тихо вылезти из этой ситуации, и Кэти не знала, что сказать. К счастью, Дел сам помог ей — оперся локтями на стол, усмехнулся и сказал любезно-официальным тоном:
— Что ж, мисс Виллифранко, мне кажется, вы уже все поняли. Так что можете идти работать.
Ни слова не говоря, она встала и пошла к двери. Услышала за спиной:
— И не забудьте, пожалуйста, то, что я сказал вам насчет духов — я не шутил!
На этот раз она не обернулась.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
В доме поселилось тягостное недоумение. Все, на что падал взгляд, казалось каким-то неправильным, чужим, ненастоящим.
Придя домой, Дел с порога услышал истошный рев Томми, испугался — но, как выяснилось, не произошло ничего страшного, просто Манци отказалась с ним играть. Обычно она не отходила от малыша: спала в кроватке, мурлыкала, теребила лапками погремушки, прыгала по полу, делая вид, что убегает — и он радостно ползал за ней, пытаясь схватить и потискать. А сейчас кошка по пятам ходила за Карен, и стоило той присесть, тут же лезла на руки, терлась и бодалась ушастой головкой, заглядывала в глаза — словом, всеми силами пыталась оказать моральную поддержку. Ее не смущали даже ревнивые вопли покинутого ребенка.
Карен выглядела совершенно спокойной — и абсолютно чужой. Бледное усталое застывшее лицо — ни улыбки, ни глаз, вспыхнувших радостью при его появлении — ничего. Казалось, она напряженно вглядывается во что-то, невидимое никому, кроме нее. Дел не решился подойти поцеловать ее, как обычно — реакция, скорее всего, была бы негативной. Разговаривала она с ним только по делу, сухо и бесстрастно.
