Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
— Очень глупая смерть, — вздохнул Ройтер.
— Смерть вообще штука весьма глупая, — мрачно заметил Майер. За столом воцарилась тягостная пауза. Все знали, что Майер только что потерял очередной летающий диск. Он просто пропал с радаров. Пилот — ас из асов Люфтваффе не мог допустить ошибки. Поиски ничего не дали.
— Получается, — продолжал Лют, чтобы как-то уйти от темы смертей, — у вас там целое русское землячество…
— Ох, — вздохнул Ройтер — от них столько проблем… они как дети малые… У них внутри этого «землячества», как вы изволили выразиться, какие-то разногласия нашлись, и они так держатся за свои убеждения каждый… В суть я не вдавался. Я путаюсь в этих русских вождях.
— Ну да, — подхватил Рёстлер, — русские очень восприимчивы к абстрактным идеям, готовы умереть за них. Признак восточного менталитета.
— Не заметил я что-то ничего особо восточного. Унтерштурмфюрер Зубофф не больше русский, чем тот же Вольфганг.
— Его самого я, к сожалению, не знал, — проговорил задумчиво Лют, — а вот его отец служил в Ландсвере с моим дядей. Дядя рассказывал о нем, как о настоящем солдате, хотя вы и знаете, как я отношусь к русским. Я давно забыл, что родился в России. О Риге у меня очень смутные воспоминания. Моя родина — Германия.
Взгляд Капитана цур зее был устремлен сквозь собеседников в какую-то неведомую даль. Возможно, ему мерещился его дом в Мюрвикской академии? А может быть, покореженные остовы подлодок на Гамбургской верфи, которые так и не стали оружием?
— Простите, дружище, — сказал Лют, прощаясь. — Я в последнее время стал слишком резок. Вероятно, я просто завидую вам. Вы один из тех счастливчиков, кто благодаря войне не потерял близких, а приобрел. — Он улыбнулся Веронике, приложил руку к фуражке и скрылся в темноте прохода. Вероника улыбнулась ему в ответ. Ройтер еще некоторое время глядел ему вслед, где подрагивал в такт шагам свет карманного фонарика — на ночь освещение бытовых отсеков отключали — экономия.
— Да, — вздохнул Рёстлер, — самым тяжелым испытанием для него стало расставание с семьей… Надеюсь, все это продлится недолго. Ситуация в мире такова, что все может мгновенно измениться. Нам нужно быть готовыми. Как говорили древние, «Dolor ignis ante lucem».[34]И чем тоска свирепее, тем ближе рассвет.
— Ганс, — шепотом, чтобы не слышала Вероника, спросил Ройтер, — вы были в дружбе с семьей Демянски. Не знаете, что с ними?
— Даже не знаю, что сказать… — покачал головой рёстлер. — Последний раз я встречался с Вальтером, еще фюрер был жив…
— Неужели он даже не попытался спасти семью?
— Эх… Сколько людей пытались… Вон, Геббельс тот же… Хотя… может, это они и спаслись, а мы тут оказались в западне… В Сан-Паулу мне пришлось провести несколько дней в камере с уголовниками. Знаешь, как они говорили о тех, кто умирал? — «Ну вот, еще один откинулся». Смешно, не правда ли? «Откинуться» на их жаргоне — значит выйти на свободу.
Вероника очень беспокоилась, что ее начальник принесет недобрые вести с материка. А самая недобрая весть для нее — это весть об Анне, о том, что она жива. Она чувствовала опасность, исходящую от этой рыжей бестии. Как ленточный червь, она обхватила и высасывала сердце ее любимого, и ей самой почти ничего не доставалось. Встреча Хельмута с Анной вряд ли была способна что-то изменить — их отношения закончены. Но Веронику не интересовала логика. В отношениях между мужчиной и женщиной всегда есть место чуду. Этого-то чуда она боялась, но на это чудо так надеялся Ройтер. Впрочем, надеялся на него он уже почти 8 лет. 6 из которых шла страшная война.
* * *
— И что вы ответили Сэттлу? — Ципанович явно нервничал. С минуты на минуту должен был раздаться звонок маршала Мерецкова.
— Я ответил, что высадка в Порт-Артуре исключена, господин вице-адмирал, — докладывал капитан 1-го ранга Никифоров — Порт входит в арендованную зону, управляемую по договору смешанной советско-китайской комиссией. А санкции этой комиссии на вход американской эскадры в порт, на что, в свою очередь, требуется согласие обоих правительств, нет. Зато есть международная конвенция по мореплаванию, и в соответствии с нею вы, господин вице-адмирал, обязаны отвести свою эскадру на 20 миль от берега, после чего можете доложить своему командующему о результатах переговоров.
— И что Сэттл?
— Он ответил, что выполняет приказ командования и вынужден будет применить все имеющиеся у него средства. На что я ответил, что я также выполняю приказ командования и также вынужден буду применить все средства, имеющиеся у меня. А это береговые батареи и корабли Особой бригады Тихоокеанского флота.
— На том и расстались?
— Да.
— Черт! Нет ничего хуже, чем неопределенность… Как, по вашим ощущениям, они готовы к масштабным действиям?
— Трудно сказать… В голову я к нему не залезу, но держались американцы очень браво. При мне начали демонстративные учения артрасчетов.
— Неужели отважатся?
— Товарищ контр-адмирал! — Дежурный офицер штаба был взволнован, что-то определенно случилось, причем что-то такое, что требовало немедленной реакции. — Посты наблюдения засекли группу самолетов, предположительно американских, количеством до пятидесяти, приближаются к Порт-Артуру…
Его прервал телефонный звонок. Маршал на проводе. Ципанович сделал знак — офицер умолк.
— Да, товарищ маршал! Переговоры состоялись, товарищ маршал. Американцы отказались выполнить наши требования. В настоящий момент к Порт-Артуру приближаются 50 американских самолетов… Есть не поддаваться на провокации.
Ципанович оглядел своих офицеров.
— Василий Андреевич, это что ж получается? Как в 41-м?.. — вырвалось у дежурного.
— Отставить, понимаешь, разговорчики! — взорвался контр-адмирал. Но понимал он, что, по сути, дежурный прав. Все это очень похоже на атаку. На часах 5:20 утра. Сэттл уже связался с командованием, те в свою очередь с президентом, отданы все приказы, и вот начинается классика — массированный авиаудар, затем обстрел с крейсеров, и под дымовой завесой в порт заходят десантные баржи. Наверняка сюда уже идут «Энтерпрайз» и «Эссекс». Откуда самолеты-то? Наверняка не с Окинавы. Где-то неподалеку болтается «Северная Каролина», а это 406 мм! Ему бы могли составить конкуренцию калибры 402-й батареи, но она на полдороге от Владивостока и движется со скоростью шпалоукладчика.
— Так, слушать внимательно приказ! Всем ПВО — боевая тревога! Огонь первыми не открывать, но пусть только один выстрел с их стороны — отвечать как надо, авиацию в воздух!
5:30 утра над кораблями американского 7-го флота, находящимися на дальнем рейде Люйшуня, ровным строем, как на параде, прошли несколько десятков «Корсаров».
5:32 Со стороны берега наблюдатели заметили плотные порядки 9-х «Яковлевых». Гостей встречали. «Корсары» увеличили скорость и прошлись над портом на бреющем. Пока они не атаковали. Русские приняли условия игры. Их истребители плотно сели на хвосты американцам. Если гости делали вид, что атакуют — хозяева тоже делали вид, что атакуют атакующих. Вслед за несущимися «Корсарами» с фортов и высоток поводили стволы зенитных батарей. В воздухе шло соревнование в пилотаже — все как на войне — только молчали пушки. Пока молчали. Для наблюдателя, тем более наблюдателя, знакомого с тем, что собой представляет воздушный бой, а таких в Люйшуне в октябре 45-го было большинство, картина представлялась жуткой. Перед глазами разворачивалась грандиозная фантасмагория. Битва без выстрелов, без крови, без потерь, битва-игра. Как будто дети богов вздумали двинуть друг против друга свои оловянные армии. Разница была лишь в том, что на спусковых кнопках были не оловянные пальцы. Эти пальцы дрожали, от напряжения, от перегрузок на вертикалях, да от банального страха, ведь 3 года предыдущей войны в подобной ситуации все они открывали огонь, и это вошло в кровь, в нервы, проникло в мозг, стало твоим рефлексом — лобовая атака — тот, кто раньше нажал, останется жить.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
