Все молчали — от усталости и страха. До Луизы вдруг дошло, что не поют птицы. Сбоку проплывал лес, густой, отвратительный и страшный, похожий на мохнатый утес.
— Приехали, — объявила Кармита, когда кибитка миновала поворот дороги.
Времени ушло больше, чем она думала, — добрых восемь часов. Бедный старина Оливер, совсем его заездили.
Впереди открывалась широкая долина, склоны которой поросли густым лесом, а дно представляло собой лоскутное одеяло полей, аккуратно разгороженных каменными стенами и изгородями из генинженированного боярышника. Дюжина ручьев, бравших начало в верховьях долины, сливались в одну извилистую речку. Сейчас между высохшими глинистыми берегами петляла лишь узкая струйка воды, блестевшая в алом свете солнца.
Байтем лежал в трех милях вниз по долине — горстка каменных домиков, разделенная напополам речкой. Поселок столетиями разрастался вокруг единственного горбатого мостика. За домами в небо вздымался шпиль церквушки.
— На вид все в порядке, — осторожно заметила Луиза. — Огня я не вижу.
— Тихо, — согласилась Кармита. Спросить Титреано она едва осмелилась: — Твоих родичей нет в деревне?
Одержимый прикрыл глаза и потянулся вперед всем телом, словно вынюхивая что-то.
— Несколько, — извиняющимся тоном ответил он. — Но не вся деревня еще обращена. Пока. Народ осознает, что великое зло ходит по земле. — Он глянул на Луизу: — Где причалено ваше воздушное судно?
Девушка покраснела.
— Я не знаю. Никогда тут не была.
Ей не хотелось сознаваться, что если не считать регулярных — дважды в год — поездок с матерью в Бостон за новыми платьями, она практически не покидала Криклейда.
Кармита указала на круглый лужок в полумиле от города, на краю которого стояли два небольших ангара.
— Вон аэродром. И слава богу, он с нашей стороны деревни.
— Тогда предлагаю поторопиться, сударыня, — заметил Титреано.
Кармита неохотно кивнула — она до сих пор не вполне доверяла ему.
— Минутку.
Встав, она нырнула в кибитку. Внутри царил полнейший беспорядок. Все ее пожитки перемешались в безумной скачке из Колстерворта — одежда, тарелки и котелки, продукты и книги. Вздохнув, женщина перешагнула через осколки синего и белого фарфора. Ее мать всегда говорила, что эта посуда приехала с самой Земли.
Не сдвинулся с места только сундук под койкой — слишком он был тяжелым. Кармита нагнулась и набрала код замка.
Когда романа вышла из повозки, Луиза испуганно на нее покосилась: в руке Кармита сжимала одноствольный дробовик и патронташ.
— Помповый, — объяснила она. — Десять патронов в магазине. Я его тебе уже зарядила. Сейчас он на предохранителе. Держи, привыкнешь к весу.
— Я? — подавилась от изумления Луиза.
— Ты, ты. Кто знает, что нас там ждет. Раньше из ружья стреляла?
— Ну да. Само собой. Но только по птицам, крысам древесным и всякой мелочи. Боюсь, из меня плохой стрелок.
— Не волнуйся. Просто поворачиваешь ствол в сторону врага и стреляешь. — Кармита сухо усмехнулась Титреано. — Я бы тебе дала, но по сравнению с ружьями ваших времен оно слишком сложное. Пусть лучше Луиза несет.
— Как пожелаете, миледи.
Герцог поднялся повыше в небо и теперь изо всех сил пытался прожечь рыжую пелену, повисшую над землей. По временам на кибитку падал ослепительно белый луч, и четверо путешественников разом зажмуривались. Но по большей части полог оставался непробиваем.
Кибитка спустилась на дно долины, и Кармита пустила Оливера торопливой рысью. Пегий конек выбивался из сил, и силы эти были, очевидно, последними.
На подъезде к деревне они услыхали звук церковных колоколов — не радостный перезвон заутрени, а монотонный набатный бой.
— В деревне знают, — объявил Титреано. — Мои сородичи собираются вместе — так они сильнее.
— Если ты знаешь, что они творят, они про тебя тоже знают? — спросила Кармита.
— Да, сударыня, боюсь, что так.
— Ну здорово!
Дорога уводила в сторону от аэродрома. Привстав на облучке, Кармита пыталась сообразить, где лучше свернуть. Изгороди и заборы раскинулись перед ней лабиринтом.
— З-зараза, — пробормотала она себе под нос. Оба ангара ясно виднелись всего в полумиле от дороги, но чтобы добраться до них, надо было родиться в Байтеме.
— Они знают, что с тобой мы? — спросила она Титреано.
— Вероятно, нет. Слишком далеко. Но когда мы подъедем к деревне, они поймут.
— Но они не найдут нас? — Женевьева испуганно потянула Титреано за рукав. — Ты им не позволишь?
— Конечно, нет, малышка. Я дал слово, что не брошу вас.
— Не нравится мне все это, — пробурчала Кармита. — Мы на самом виду. И когда они увидят, что в кибитке четверо, твои сородичи поймут, что ты в компании неодержимых.
— Поворачивать назад нельзя! — настаивала Луиза. Голос ее превратился в сдавленный писк. — Мы так близко! Второго шанса у нас не будет!
Кармите захотелось напомнить, что при аэродроме может не быть пилота, да и вообще характерных очертаний «скорой» она еще не заметила. Может, конечно, самолет загнали в ангар, но удача уже столько раз поворачивалась к путникам спиной…
Однако обе сестры были на грани срыва, несмотря на внешнюю самоуверенность Луизы, — грязные, усталые, несчастные, готовые в любой миг залиться слезами.
Кармита сама удивилась, какое уважение испытывает к старшей из девчонок.
— Вы не можете вернуться, — проговорила романэ. — Зато могу я. Если я отгоню кибитку в лес, одержимые решат, что мы спасаемся от Титреано.
— Нет! — воскликнула Луиза. — Сейчас мы вместе. У нас больше никого не осталось. Только мы на целом свете!
— Не только. Даже не думай так. За пределами Кестивена жизнь течет как текла. И как только вы доберетесь до Норвича, то предупредите власти.
— Н-нет… — повторила Луиза, но без особой уверенности.
— Ты знаешь, что должна лететь, — продолжала Кармита. — А я… черт, мне одной легче будет. Я сумею затеряться в лесах так, что ни один одержимый не найдет. Пока за мной тащитесь вы трое, я не могу провернуть этот фокус. Ты же знаешь, романи — плоть от плоти земли.
Луиза надула губки.
— Знаешь? — сурово повторила Кармита.
Она знала, что в ней говорит эгоизм. Она просто не вынесла бы гибели девичьих надежд, когда сестры доберутся до аэродрома.
— Да, — покорно откликнулась Луиза.
— Молодец. Так, вот здесь кибитку можно развернуть. А вы трое слезайте поскорее.
— Вы уверены, сударыня? — спросил Титреано.
