– Платите, – равнодушно согласился околоточный.
– Вот вам. Это шестимесячный вексель. Вы учтете его и…
– Нет, извините. Нужно наличными.
– Да почему? Неужели вы думаете, что вам не учтут векселя? Любой банк сделает это. В особенности если вы еще найдете там, в банке, какие-нибудь санитарные погрешности…
– Нет, вексель мы не принимаем.
– Боже, какой вы нудный человек! Ну, получайте ваши «наличные», и надеюсь, что наши дороги надолго разойдутся в разные стороны. Прощайте!
И, платя деньги, я постарался всучить ему самые потертые, запятнанные и измятые кредитки… Я твердо помнил, что принадлежу к оппозиции.
P.S. Может быть, мой рассказ и возмутит кого-нибудь из оппозиционно настроенных граждан, возмутит легкостью тона и той шутливостью, которая не подходит, которая неуместна при столкновении с такими серьезными, мрачными вещами, как штраф и арест.
Но Боже мой! Ведь в этом шутливом тоне и смехе может быть и кроется единственный выход из еще более некрасивого положения, когда человек беспомощно плачет, стонет и вообще разливается в три ручья.
Призраки любви
Когда горничная принесла почту – супруги дружески разделились: муж забрал себе все газеты и каталог семян, а жена – все журналы и письма.
Муж перелистал каталог, сказал два раза «ого!», два раза «гм!» и, отложив его, углубился в газету.
Жена схватила сначала письмо, потом отложила его, взяла журнал, перевернула две странички, бросила журнал, снова схватила письмо, на колени положила другой журнал и, перелистывая его, попыталась вскрыть конверт; так как одна рука была занята перелистыванием журнала, то для письма была пущена в ход свободная другая рука и зубы: зубами был оторван край конверта и зубами же было вынуто письмо. После этого журнал соскользнул с колен и упал на пол, а жена ухватилась обеими руками за письмо и приступила к чтению.
Прочтя несколько строк, она подняла голову и, улыбаясь тихой улыбкой, которая озарила ее лицо подобно тихому, умиротворяющему, розовому, вечернему лучу, сказала:
– Ах, мужчины, мужчины!.. Вот, говорят, что женщина, влюбившись, теряет голову… А я думаю, что нет ничего смешнее, трогательнее и бестолковее влюбленного мужчины.
– А что? – беспокойно спросил муж. – Ты это не обо мне говоришь?
– Успокойся – не о тебе. Просто я сейчас получила письмо от совершенно незнакомого мне господина. И представь себе – он изливается мне в своих чувствах.
– Просто дурак какой-нибудь, – сказал муж, выглядывая из-за газеты.
– Почему же дурак? Уж сейчас и дурак. Значит, и ты был дурак, когда в свое время изъяснялся в любви ко мне?
В голосе мужа зазвенела нотка искренности, когда он сказал.
– И я.
– Очень мило! Благодарю вас!
– Не стоит. Курите на здоровье.
Жена немного обиделась; чтобы уязвить мужа, а также поднять себе цену, она поднесла письмо к глазам и задушевным голосом прочла первую строчку:
– «Мое бесценное сокровище!» Обрати внимание: человек, который еще даже не знаком со мной, считает меня бесценным сокровищем.
– Не обвиняй его! Для человека, не знакомого с тобой, – это простительно.
Жена, очевидно, не поняла этой сложной по построению фразы, потому что сказала благосклонно:
– Ага! Теперь уже и ты начинаешь отпускать мне комплименты, хитрец ты этакий! Да-а… «Другие, может быть, и назовут пошлой дерзостью то, что я пишу вам такое письмо, даже не будучи знаком, но, если вы так же умны, как и красивы, вы не сочтете это дерзостью…» Жена вдумалась в последнюю фразу и торопливо заявила:
– Я и не считаю!
– Еще бы!
– «Благословляю тот счастливый случай, который привел меня третьего дня в «Аквариум»…»
Жена подняла голову и сказала, задумчиво улыбаясь:
– Начиная с этих строк, бедняга совершенно теряет голову. Ха-ха-ха! Обрати внимание: он пишет – «Аквариум», в то время как мы были в «Аркадии»… Помнишь, тогда? До чего у человека все в голове перепуталось…
– Может быть, он тебя спутал с кем-нибудь?
– Чепуха! С кем он меня может спутать?! «Сердце мое сжималось сладко и мучительно, когда ваша милая головка показывалась у окна кабинета…»
– Постой, – перебил муж. – Как это так у «окна кабинета», когда мы сидели в общем зале? Тут что-то непонятное!
– Для кого непонятное, а для кого и понятное! Очень просто: значит, он сидел в кабинете, а мы снаружи, и моя, как он говорит, «милая головка» показывалась у окна кабинета.
– Однако я не думаю, чтобы твоя милая головка достигала окна второго этажа.
– Он об этом и не говорит.
– Но ведь кабинеты во втором этаже?!
– Я не виновата, милый мой, что кабинеты так глупо устроены. Ну-с, дальше. «Я не знаю, кто те двое мужчин, которые сидели с вами…» Постой-ка! Кто был тогда с нами?
– Нас было трое: ты, твоя тетка и я.
– Значит, он мою тетку за мужчину принял? О, Боже, Боже… Недаром говорят: любовь – слепа!
– Хорош гусь! – критически заметил муж. – Теперь ты согласна, что тут какая-то путаница?
– О, да, – язвительно вскричала жена. – Я вижу – ты бы очень хотел этого! Еще бы!
– Да как же можно – женщину за мужчину принять?
– Мало ли что. У тети действительно очень мужественный вид. Человек смотрел только на меня! Все остальные для него только ненужная декорация!
– И я декорация?..
– И ты декорация.
– А ты знаешь: декорация иногда может на голову свалиться.
– Я знаю – ты другого ничего не можешь сделать. Да… «…Те двое мужчин, которые сидели с вами; но если седой, толстый господин в смокинге – ваш муж, не думаю, чтобы вы любили его…» Заметь: он маскирует эти слова хладнокровным тоном, но видно, что бедняга страдает.
– Интересно: кого он принял за седого господина в смокинге – тетушку, меня или тебя.
– Не будь пошляком.
– Милая, какой я толстый? Какой я седой? Какой я в смокинге, когда я в сюртуке был?
– Очень ему нужно разбирать – в смокинге ты или в сюртуке! Только ему и дела.
– А седой-то? Какой я седой?
– Ты почти блондин. А блондины вечером кажутся седыми. Преломление лучей.
– Именно. Оно самое. А толстым я кажусь тоже от преломления лучей?
– А что ж, ты худенький, что ли? Слава богу, четыре с половиной пуда!
– Та-ак; а скажи, сколько ты весишь?
– Три пуда семьдесят. Ах, да дело не в этом!.. Ты все перебиваешь меня! «Но то, что вы изредка кокетничали с другим господином, пронизывало мое сердце отравленными стрелами…»
