В голосе Линн не звучало горечи: она просто констатировала досадный факт.
— Продолжай, — тихо попросил Норман.
Что отражалось на его лице? Сочувствие? Жалость? Самодовольное удовлетворение при мысли, что мужская гордость его нимало не пострадала? Шеф неумолимо добивался от нее правды, и теперь, пересказывая историю далекого прошлого, Линн испытывала громадное облегчение.
— Я возненавидела Реймонда. Возненавидела за то, что он играючи разбил мои мечты, не говоря уже о том, что отнял три года жизни. А теперь я снова его увидела и наконец-то смогла признать: да, Реймонд порвал со мною, но отчасти из ложно понятого чувства долга, намереваясь жениться на ровне. Причем изрядная доля вины лежит и на мне. В силу своей слепоты, наивности и глупости я полагала, что наши с Реймондом желания и намерения совпадают.
— Мне очень жаль.
— Это все в прошлом. — Линн наконец-то повернулась и посмотрела на Нормана. — Я сожалею лишь об одном: эта любовная история повлияла на мою жизнь куда сильнее, чем следовало бы допускать. Вот поэтому, когда ты впервые упомянул о Корт-хаусе, я словно вернулась в прошлое, в ночной кошмар.
— Почему ты не сказала мне сразу? — хрипло осведомился Норман.
— Ну, если хочешь знать, то этот факт моей биографии я привыкла воспринимать как позорную тайну.
— А что произошло, когда вы с Реймондом снова встретились? — с деланной небрежностью спросил Норман.
— Ничего. Ровным счетом ничего.
Линн снова села в кресло, поджав под себя ноги, обхватила ладонями чашку с кофе, наслаждаясь умиротворяющим теплом.
— Монкфорда по-прежнему влекло к тебе, да?
— При виде меня он несказанно удивился, — пояснила Линн. — Как ты помнишь, за плечами у Реймонда — скандальный развод. Мы оба изрядно повзрослели со времен разрыва; полагаю, неисправимый ловелас решил, что я охотно начну все сначала, раз уж судьба вновь свела нас вместе.
— Но этого не случилось.
Хотя фраза эта прозвучала утверждением, вопросительный оттенок в ней все-таки ощущался.
— Нет, не случилось. Я сразу дала ему от ворот поворот.
— Так какого черта Реймонд так и ходит вокруг тебя кругами?
— Да на что я ему сдалась? Наш донжуан по уши влюбился в Кору! Наверное, неудачный брак с обладательницей титула доказал ему, что человека ценят не за происхождение и не за отцовские капиталы. Я вот смотрю на них с Корой и думаю… Ну, в общем, я и Реймонд, по сути дела, друг другу не подходили. Рано или поздно нам суждено было расстаться.
— И тебе трудно смириться с тем, что твой бывший воздыхатель встречается с твоей лучшей подругой?
— А тебе не все равно, что я думаю на сей счет?
— Абсолютно не все равно!
Норман не сводил с собеседницы глаз, и воображение Линн окончательно вышло из-под контроля.
— Почему же?
Затаив дыхание, она ждала ответа.
— Потому что меня сводит с ума мысль о том, что Монкфорд тебе не безразличен. Как, впрочем, и любой другой мужчина… кроме меня.
— Что ты пытаешься сказать? — еле слышно прошептала Линн.
Она оставила всякую попытку обуздать разыгравшуюся фантазию, и теперь каждое слово Нормана казалось ей исполненным скрытого смысла.
— У тебя не найдется ничего покрепче? Не могу продолжать этот разговор за чашкой кофе!
Линн охотно сбегала бы в ближайший магазинчик за ящиком виски, если бы такой ценой возможно было продлить разговор. Голова у нее кружилась, и впервые после ухода из офиса она ощутила желание жить.
— В холодильнике есть вино.
— Я бы не отказался от бокала.
Линн принесла бутылку, разлила вино по бокалам и уже собиралась было отступить назад к своему креслу, когда Норман взял ее за руку и удержал на месте. Ласковое прикосновение застало молодую женщину врасплох: она застыла, точно статуя, не в силах пошевелиться.
— А еще я не могу продолжать разговор, когда ты сидишь в миле от меня, на противоположном конце комнаты!
Линн опустилась на диван, чувствуя, что теряет сознание: сказывалась опасная близость любимого.
— Зачем ты приехал, Норман?
— Я не хотел, честное слово! Не так уж приятно сознавать, что эти треклятые чувства напрочь вышли из-под контроля! Мне доводилось увлекаться и прежде — черт подери, в отношениях с прекрасным полом я отнюдь не зеленый новичок! — но ни одной женщине до сих пор не удавалось лишить меня покоя и сна!
Линн замерла в предвкушении чуда. Разум подсказывал поостеречься, взять себя в руки, но можно ли думать об осторожности, если на миг приоткрылись врата рая?
— Я не могу просто так взять и вернуться к постельным утехам, — проговорила она, призвав на помощь всю свою волю.
Следовало подумать и о будущем. Если предстоит мучительный разрыв, лучше сразу расставить все точки над «i».
— Почему? — хрипло потребовал Норман. — Я хочу тебя. Нет, не так. Ты нужна мне. С тех пор как ты ушла, я только о тебе и думаю. Ты сводишь с ума… — Он на мгновение закрыл лицо руками, запустил пальцы в волосы и снова поднял взгляд на собеседницу. — А ты обо мне вспоминала?
— Конечно, вспоминала… — отозвалась Линн, демонстрируя неподражаемую сдержанность. Но…
— При чем тут «но»?
— Короткая интрижка меня не привлекает.
— А что привлекает?
Линн задумалась. Ей отчаянно хотелось сказать правду, и лучшая возможность вряд ли представится. Но что, если ее снова ждет унизительный отказ? Что, если повторится старая история, на этот раз с Норманом, и бывший шеф ответит, что к долгосрочным обязательствам не готов, что ничего определенного обещать не может, что, к превеликому сожалению, ему с Линн Бекиншоу не по пути.
Врожденная честность боролась в Линн с гордостью: чему отдать предпочтение? Но ведь один раз она уже пошла на поводу у гордости. И чем это закончилось? Двумя неделями беспросветного горя!
— Я нарочно отправилась в тот же ресторан, где должен был быть и ты, — созналась Линн. — И вела себя с таким расчетом, чтобы ты непременно меня заметил.
Норман до боли закусил губу.
— Я знала, что, увидев меня с Реймондом, ты тотчас же меня уволишь. Ты ведь поставил мне ультиматум!
Каждое новое признание давалось Линн все труднее, но отступать было поздно.
— Понятно.
— Да? Что тебе понятно, Норман?
— Что разговор наш не имеет смысла. Мне вообще не следовало приходить. — С этими словами он встал.
— Я еще не кончила! — резко бросила Линн.
Мгновение Норман глядел на нее так, словно собирался послать ко всем чертям, затем проворчал:
