Затянувшемуся неловкому молчанию положили конец две подъехавшие машины, в одной сидели, как выяснилось, два старших полицейских чина с экспертом-взрывником, во второй – представитель местных властей с пышными усами.
Стрэттоны стадом перешли на открытый воздух.
Роджер провел ладонью по лицу и сказал, что служба в Северной Ирландии была куда легче.
– Думаете, у нас была ирландская бомба? – сказал я.
Эта мысль его явно поразила, но он все-таки покачал головой.
– Ирландцы хвастаются такими подвигами. А здесь до сих пор никто не каркнул. И не забудьте, взрыв не был направлен против людей. Ирландские террористы стремятся покалечить людей.
– Так кто же?
– То-то и оно, в этом весь вопрос. Не знаю. И, главное, это совсем не обязательно конец.
– А как насчет охраны?
– Я настропалил своих сторожей. Они посменно патрулируют теперь по всему ипподрому. – Он похлопал по радиотелефону у себя на поясе. – Они все время поддерживают связь с моим бригадиром. Если что-то кажется подозрительным, он немедленно связывается со мной.
Вновь прибывшие полицейские вошли в кабинет Роджера и представились старшим инспектором-следователем и сержантом-следователем. Сопровождавший их молодой человек с озабоченным лицом был несколько туманно и совершенно анонимно представлен как эксперт-взрывник, специалист по обезвреживанию бомб. Большую часть вопросов задал он.
Я отвечал ему очень просто, описал, где находился деткорд и как он выглядел.
– Вы с вашим сынишкой сразу узнали, что это такое?
– Мы оба видели это раньше.
– А как близко были расположены заряды друг от друга?
– Между ними было примерно три фута. В некоторых местах меньше.
– А какую площадь и насколько плотно он охватывал?
– Лестничную клетку и лестничные площадки по меньшей мере на двух этажах. Возможно, и больше.
– Мы знаем, что вы строитель. Сколько времени, по вашему мнению, ушло бы у вас лично, чтобы просверлить такие отверстия для зарядов?
– Каждую дырку? Одни стены были кирпичные, другие из заменителей камня, вроде шлакобетона, все оштукатуренные и покрытые краской. Достаточно толстые, все несущие, но очень мягкие. Вряд ли даже понадобился пневматический молоток. Отверстия, должно быть, были дюймов пять глубиной и дюйм в диаметре. Я мог бы сделать штуки две в минуту, если бы спешил. – Я замолчал. – Для того чтобы продернуть деткорд в отверстия и набить их взрывчаткой, определенно понадобилось бы больше времени. Мне говорили, что ее нужно обжимать и утрамбовывать, и очень осторожно, чем-нибудь деревянным, чтобы не возникло искр, например, ручкой швабры.
– Кто говорил?
– Взрывники.
Старший инспектор спросил:
– Почему вы так уверены, что стены были кирпичные и из шлакоблоков? Как вы смогли это определить, если стены были оштукатурены и покрашены?
Я попытался вспомнить, как все это было.
– На полу под каждым зарядом после сверления стены осталась маленькая кучка пыли. Одни кучки были красной кирпичной пылью, другие – серые.
– Вы успели это разглядеть?
– Я это помню. В тот момент это сказало мне, что в стену заделано много взрывчатки.
Эксперт сказал:
– Вы посмотрели, где начинались или кончались провода? Где могла замыкаться цепь?
Я покачал головой.
– Я пытался найти сына.
– А вы никого не видели в то время вблизи трибун?
– Нет. Никого.
Они попросили меня с Роджером пройти с ними до оцепления, чтобы пояснить эксперту, где находилась лестница и стены до взрыва. После этого, как мы поняли, эксперт наденет защитный костюм, шлем и залезет на то, что осталось, чтобы взглянуть на все изнутри.
– Да, уж лучше вам, чем мне, – заметил я.
Они посмотрели, как я усердно ковылял, стараясь не отстать от них. Когда мы подошли к тому месту, откуда лучше всего обозревались разрушения, эксперт по обезвреживанию бомб посмотрел на торчащие к небу остатки комнаты прессы, потом перевел взгляд на мои костыли. Натянув на голову защитный шлем, он задорно подмигнул мне.
– Я в нашей профессии ветеран.
– Сколько же вам лет?
– Двадцать восемь.
ГЛАВА 8
– Знаете что? – сказал мне Роджер.
– Что?
Мы стояли на залитой асфальтом дорожке, чуть в стороне от полицейских, и продолжали рассматривать гору битого кирпича и бетона.
– Мне так кажется, что наш подрывник наделал гораздо больше шума, чем хотел.
– Что вы имеете в виду?
Он объяснил:
– Бризантные взрывчатые вещества – удивительная вещь. Часто совершенно не предсказуемые. Они не были моей армейской специальностью, но, конечно же, большинство солдат с ними знакомо. Всегда остается соблазн переложить взрывчатки, просто, чтобы знать наверняка, что дело будет сделано. – Он улыбнулся. – Однажды мой товарищ должен был подорвать мост. Просто сделать в нем брешь, чтобы по нему нельзя было проехать. Он перебрал с зарядом, и всю эту штуку разнесло в пыль, завалившую речку внизу. Не осталось даже воспоминания. Все решили, что вот это да, отличная работа, но он в душе хохотал над всеми. Я лично понятия не имею, сколько понадобилось взрывчатки, чтоб сотворить на трибунах такое. Я подумал, что тот, кто сделал это, хотел только вывести из строя лестницу. Я имею в виду все эти заряды, заложенные в стены лестничного пролета… Если бы он намеревался поднять на воздух все трибуны, то почему бы не сделать это одной-единственной бомбой? Насколько проще и легче. Меньше вероятности быть замеченным во время установки зарядов. Вы понимаете, что я подразумеваю?
– Да, понимаю.
Он посмотрел мне прямо в лицо.
– Послушайте, – с неловкостью в голосе вдруг сказал он. – Я знаю, что это не мое собачье дело, но не лучше ли вам полежать в автобусе?
– Если понадобится, лягу.
Он кивнул.
– Уж лучше, – проговорил я, – думать о чем-нибудь другом.
Он на этом успокоился.
– Ну, тогда ладно.
– Да. А вообще, спасибо.
Неожиданно мы оказались в окружении Стрэттонов. Дарт задышал мне в ухо:
– Приехал конрадовский архитектор. Ну, ждите, такая будет потеха! – он весь светился от озорства. – А Кит что, и вправду пинал вас ногами? – спросил он. – Айвэн говорит, что я всего на несколько секунд опоздал на неповторимое зрелище.
– Да, вам не повезло. Где этот архитектор?
– А вон тот человек рядом с Конрадом.
