Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
Они быстро прошли внутрь здания. Остановившись у входа в блок автоматических камер хранения, Гуров дал Марии листочек с какими-то цифрами.
– Это номер ячейки и ее код, – пояснил он. – Забери из нее синий пакет, а я прослежу, нет ли еще кого-нибудь из этой банды.
Когда она вернулась, Гуров отсчитывал деньги на билет.
– Скажи, этот вот пакет и есть то самое, из-за чего происходит вся эта суматоха? – тихо спросила она.
– Да, – кивнул Гуров. – Здесь очень важная информация. Это надо передать генералу Орлову. Сейчас ты полетишь до Москвы, он тебя будет ждать в аэропорту. Потом ты сразу же отправишься к кому-нибудь из родных… Не расстраивайся – скоро увидимся. Я решил так: закончим эту катавасию, выбью себе отпуск, пусть с меня погоны даже снимут. Поедем к морю.
– Спасибо, что хоть пообещал, – грустно улыбнулась Мария.
Когда стремительный, изящный «Ту» поднялся в воздух, Гуров долго стоял у огромного окна во всю стену, глядя ему вслед. Неожиданно кто-то тронул его за плечо. Гуров оглянулся и увидел улыбающегося Стаса. Тот тоже созерцал облака и исчезающую под ними тонкую черточку самолета.
ГЛАВА 20
На обратном пути в гостиницу Гуров заехал в театр. Разговор там состоялся не самый дружелюбный и не вполне дипломатичный. Режиссер метал громы, молнии, исходил желчью, никак не желая понять очевидного: что случившееся – не следствие каприза, прихоти, легкомысленного отношения к своей профессии, а вынужденная необходимость, продиктованная чрезвычайными обстоятельствами.
Их разговор происходил на сцене, где только что закончилась репетиция. Откуда-то из-за кулис появился директор театра Воронцов. Отсутствием Марии он был тоже весьма недоволен, хотя выражал свое недовольство более сдержанно. В конце концов, потеряв терпение, Гуров неожиданно для себя самого отступил на шаг и, вскинув вдруг руку в каком-то величественном жесте, громко воскликнул, обращаясь к пустому залу, где лишь у самой сцены столпились сотрудники театра, с интересом прислушивавшиеся к разгоревшейся дискуссии:
– О небо! И эти люди считают себя светочем искусства? Они учат нас прекрасному, разумному, доброму, вечному? Да, теперь-то я понимаю, почему в театральных постановках без конца льется кровь, – театр не может без крови! И вы, привыкнув к потокам бутафорской крови, готовы, по сути, содействовать преступлению, при котором прольется настоящая человеческая кровь. Вам безразлично, что не безобидные сказочные разбойники, а настоящие бандиты могут убить актрису, о любви и уважении к которой вы так часто разглагольствуете на официальных собраниях. Вот она, подлинная подоплека театрального искусства, достойная лишь сожаления!
Его последние слова заглушили громкие аплодисменты и крики «браво!». Аплодировали все – актеры, костюмеры, рабочие сцены, уборщицы.
– Лев Иванович, – восхищенно воскликнула знакомая Гурову актриса в костюме и гриме пастушки, – ваше выступление просто великолепно! Какая экспрессия, какой эмоциональный всплеск! В вас погибает великий актер. Лев Иванович, если уйдете из милиции – то только к нам.
Снова раздались аплодисменты. Режиссер и директор театра, ошарашенные таким демаршем Гурова и реакцией своей труппы, тут же сменили тон и, наскоро пообещав, что, ладно уж, как-нибудь они выкрутятся из создавшегося положения, быстренько удалились со сцены.
Выходя из театра, Гуров чувствовал, как у него пылают уши. «Ну, дела! Ну и ну! – без конца мысленно повторял он. – Вот это вляпался! И чего же я там наплел? Да еще таким высоким штилем… Это ведь теперь и Марии расскажут про спич «а-ля Гамлет». Ой, ну как же глупо получилось!» Единственное, что утешало сыщика, – ему удалось хоть как-то решить все вопросы, связанные с отъездом Марии. Самое главное, что теперь она была в безопасности.
Входя в областное УВД, Гуров в дверях лицом к лицу столкнулся с буквально выбегающим оттуда Стасом. Крячко был довольно-таки взвинчен и имел взъерошенный вид. Увидев Гурова, он все свое кипение тут же и обрушил на ни в чем не повинного приятеля.
– Ты представляешь, какой тут у них творится бардак? – гневно вопрошал Стас. – По исчезновению Сиповицына не делается ничего, кроме выполнения каких-то совершенно пустых формальностей. А его визит в кузоевскую больницу остался вообще без внимания. Более того, кто-то из тутошних бонз цыкнул на кузоевский райотдел, чтобы и те не слишком усердствовали по этой части. Про Фонд защиты, милосердия, сострадания отваживаются говорить только шепотом. Как же! За ним стоит сам Кучапкин!
– Думаю, что настала пора познакомиться с ним поближе. – Пошарив по карманам в поисках сигарет, Гуров досадливо хлопнул себя по бокам.
– Да на, возьми уж, – Стас достал уже начатую пачку. – А ты думаешь, он тебя с восторгом примет?
– Конечно, нет, – прикуривая, пожал плечами Гуров. – Изучай опыт классиков. Помнишь куплет про бангладешских шпионов? «Ты их в дверь – они в окно». Ну вот и мне придется так же. Я тут мимоходом выяснил, что завтра в областном законодательном собрании намечено пленарное заседание. Где-то перед обедом я туда и наведаюсь.
– Да, и вот еще что удалось узнать. – Стас с таинственным видом огляделся. – Тут один опер – я вижу, многим из этой конторы то, что здесь творится, прямо поперек горла, – дал мне адресок. Работал тут лет пять назад начальником отдела путевый мужик. Кому-то крепко стал мешать, и его убрали. Сделали подставу, якобы поймали на взятке. Выгнали с треском. Только что не посадили – не хватило доказательств вины. Но и на работе не восстановили. Так этот опер говорит, что у него может быть кое-что очень для нас интересное. И еще: пару лет назад в местную психушку засадили одного участкового. Тот что учудил: среди ночи заявился на квартиру к своему начальнику и под дулом табельного пистолета заставил написать заявление о явке с повинной – как организатора и покровителя местной наркомафии. Всю ночь где-то скрывался, а утром отвез бумагу в областную прокуратуру. Там его и взяли. Во время психиатрической экспертизы признали подверженным бреду навязчивых идей. Дескать, на службе рассудком повредился. Теперь вот его лечат. Как опасного больного содержат исключительно в стационаре. Давай проведаем бедолагу? Вдруг что и в самом деле обнаружится?
Хлопнула высокая тяжелая дверь, молодой мужчина в униформе со знаками отличия прокурорских работников, держа под мышкой кожаную папку, набитую бумагами, строгим шагом подошел к оперативникам.
– Простите, вы – Гуров? – вежливо поинтересовался он. – Я – следователь облпрокуратуры Перевозов. Должен вас уведомить, что облпрокуратурой арест и содержание под стражей гражданина Сопелова, задержанного на основании результатов несанкционированного обыска и признаний, полученных под давлением, признаны незаконными. Только что, на основании нашего протеста, он был освобожден из следственного изолятора за отсутствием оснований для его дальнейшего пребывания под стражей.
– Скажите, пожалуйста, уважаемый… Петр Сергеевич? Очень, очень приятно! – голос Крячко был преисполнен глубочайшей иронии. – Я не ослышался – вы из облпрокуратуры? Ну вот, а мне послышалось – из обладвокатуры. Ну да бог с ним – речь не о том. Скажите, пожалуйста, а бесспорно гениальная мысль о непорочности Сопелова облпрокуратуре пришла в голову самостоятельно, или ее кто-то подсказал? К примеру, депутат областного собрания Кучапкин?
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
