— Расскажите мне, что случилось. Вы рванули из клиники как сумасшедший.
— Кто-то позвонил мне…
— Мужчина, женщина?
— Не могу сказать. Низкий голос, но не слишком. Странный.
— Как будто звонивший не хотел, чтобы его узнали?
— Возможно. По правде говоря, то, что было сказано, заставило меня напрочь выкинуть из головы, как это было сказано.
— Так и что вы услышали?
— «Твоя жена спит с Дэвидом Брэди. Она сейчас в его квартире».
— И что вы сделали?
— То, что и предполагалось, я так думаю. Кто-то обвел меня вокруг пальца как последнего идиота…
— Что вы сделали?
— Сел в машину. Рванул к дому Брэди. Поднялся на лифте. И увидел его — мозги на полу, громадный гребаный нож торчит из груди.
— И что вы сделали?
Говард шумно вздохнул, напомнив мне спящую лошадь в тихую ночь.
— Ничего. Расстроился. Сбежал. А затем… все как я уже вам рассказывал. Бродил по лесу в Каслхилле. Потом вернулся в Рябиновый дом.
— И вы не беспокоились о безопасности Джессики? Не позвонили, не узнали, все ли у нее в порядке?
— Я должен был. Не знаю, почему я этого не сделал. Знаете, запаниковал. Не мог ясно думать.
— Но человек, который вам звонил, ведь явно пытался вас подставить?
— Похоже на то.
— Как вы думаете, кто убил Дэвида Брэди?
— Не знаю. Теперь я знаю, какое дело он затеял с Эмили. Мне кажется, я мог бы его сам убить.
— Эмили не могла это сделать?
Говард покачал головой:
— Не та девочка, которую я знаю.
Но, как начало выясняться, тут могли быть самые разные варианты.
— Кто убил вашу жену, Шейн?
— Я не знаю. Я не знаю.
Мы дошли до разукрашенного пруда. Я посмотрел на вделанные в бортики камни.
— Вы что-нибудь знаете об этих камнях? — спросил я. — Кровавых камнях?
— А, это просто дерьмо, стекляшки. Сандра их туда вставила.
— Сандра? Не Джессика?
— Нет. Правда, Джессика не хотела оставаться на ночь в клинике, после того как мы поженились. Говорила, ей там не по себе. Она настояла на новом доме.
— Так этот сад…
— Когда я открыл клинику, Сандра сделала этот пруд. Пожалуй, это было в середине восьмидесятых, после того как старик умер. Сказала, что это своего рода мемориал.
— Кому?
— Старику, наверное. По правде? Я играл в регби и старался расширить практику, завлечь пациентов. У меня не было времени для беспокойства. Иными словами, плевал я на все это.
— А камни?
— Я же уже говорил. Какая-то абракадабра Нового времени. Сандра всем этим очень увлекалась. Такое время было, все как помешались: исцеляющие кристаллы, ароматерапия и прочая дребедень. Жуткое дерьмо. Когда человек сидит в кресле, женщина, разумеется, иногда приходится болтать про целительные свойства того или иного натурального камня или зелья, как они здорово кому-то помогли, но старая местная анестезия все еще самое лучшее, если она не хочет свалиться без сознания от гребаной боли.
— Сандра рассказала мне, что Джессику в детстве изнасиловали. И Эмили носит на пальцах кольца с этими камнями. Предполагается, что они могут сделать того, кто их носит, невидимым. Такое часто говорят люди, подвергшиеся насилию: или они ощущали себя невидимыми, как будто все происходит не с ними, или им хочется, чтобы они могли так думать.
Лицо Шейна полностью изменилось: стремительно краснеющее, оно превратилось в агрессивную маску, глаза выкатились, как будто он в схватке собирался метнуть мяч. Я насторожился, но продолжал говорить.
— Что вы имеете в виду?
— Я ни в чем вас не обвиняю. Я спрашиваю: явное отсутствие всякого сексуального стыда, охотные эксгибиционистские отношения с Дэвидом Брэди, равнодушный секс с двоюродным братом, нестабильное эмоциональное и психологическое состояние вашей дочери могут свидетельствовать, что в детстве ее тоже подвергли насилию. Это так?
Шейн Говард двинулся на меня медленно, свирепо, но без всякой стратегии. Руки вытянуты, пытаются дотянуться до моей головы. Я нырнул и, схватив его левую руку у локтя, резко завел ее за спину и вверх, причем быстро и сильно. Он грохнулся на колени и попытался закричать, но не смог, так ему было больно. Еще немного, и я сломал бы ему руку.
— Я уже этим делом сыт по горло: мне закатили пощечину, кусали, били по морде пистолетом, — и все потому, что я пытался помочь вам и вашей проклятой семейке! Так что не рассчитывайте снова до меня добраться, потому что вы слишком медлительны, стары и я вас сделаю, поняли? Вы поняли?
Он пробормотал что-то утвердительное.
— Так, начнем сначала. Будете отвечать на мои вопросы?
Он кивнул. Я отпустил его руку и оттолкнул. Он почти пробежал до крайней рябины и повис на ней, стряхнув с нее град кроваво-красных ягод, посыпавшихся через холодный влажный воздух, потом повернулся, наклонив голову и разминая плечо. Я посмотрел на дом и увидел Денниса Финнегана, смотревшего на нас в окно верхнего этажа; мы на мгновение встретились взглядами, и затем он исчез, как пар со стекла. Шейн Говард похромал ко мне, усмехаясь, как будто мы только что схватились на поле регби и он хочет убедиться, что я на него не обиделся.
— Честная игра. Я проиграл, что вполне естественно. Знаю, что вы только выполняете свою работу.
— Тогда, пожалуйста, ответьте на вопрос.
— Я никогда не слышал, что Джессику изнасиловали. Она мне ничего не рассказывала. Я не знаю, почему она рассказала Сандре, а не мне; разве что с женщиной ей было проще разговаривать. То есть я знал, что она начала рано, лет в тринадцать-четырнадцать. Она постоянно хвасталась, как она зажигала, когда была подростком. И возможно, это послужило примером для Эмили. То, как мать говорила о сексе, мужчинах, возможно, и Эмили подтолкнуло. Вот она и ввязалась во все эти мерзости, которые она делала с Брэди, в эти фильмы и все такое. Но что касается ее детства… я никогда ребенка и пальцем не трону. И если это сделал кто-то другой…
Говард покачал головой, его тело тряслось от гнева и горя при мысли, что кто-то мог обидеть его дочь. Я положил руку на его плечо, чтобы показать, что на эту тему я больше вопросов задавать не буду. Не только ему, мне тоже стало легче. Я поверил ему, когда он сказал, что не убивал свою жену или Дэвида Брэди. Мне казалось, он сказал правду и про Эмили — во всяком случае, насколько он был в курсе. Я еще не успел ничего сказать, как он вытащил конверт и протянул его мне. Внутри находился лист белой бумаги со следующим текстом:
«Из сочувствия к вашему несчастью мы продлеваем срок, в какой вы должны передать нам пятьдесят тысяч. Но фильм все еще у нас, так что будьте у главного входа в собор Святого Антония в Сифилде в шесть с деньгами — положите их в обычный пакет. Никаких полицейских, и это подразумевает и Эда Лоу. Или следите, как ваша маленькая девочка станет порнозвездой!»
