небом и сбивали из луков всё, что пролетало рядом. Поэтому мы как бы остановились на захваченном, но при этом блокировали сообщение обитателей замка Инабаяма с внешним миром, особенно подвоз им продуктов и воды.
Даймё разместил свою ставку неподалеку от горы Кинка в замке Суномата, построенном, согласно мифу, за одну ночь Киносита Хидэёси, толковым администратором, выходцем из крестьян, стремительно и заслуженно делавшим карьеру при дворе. Само собой, строительство длилось намного дольше. Сперва был сооружен высокий, метров пять, каменный фундамент в месте впадения реки Сай в Нагару. В это же время на противоположном берегу Нагары заготовили и обтесали бревна, которые сплавили к месту строительства. Вот из них-то за сутки и собрали нижние два яруса замка, а на следующий день остальные полтора. На ров, вал и крепостные стены потребовалось еще с месяц, но это ведь не в счет.
У Киноситы Хидэёси погоняло Макака, потому что слишком похож на это животное. Ироничная природа, как обычно, выбрала для неординарного ума забавную оболочку, без смеха не глянешь. Особенно забавным он был в камисимо — верхней накидке без рукавов и с накрахмаленными плечами, отчего голова казалась еще меньше, словно обезьянка высунула ее из вороха одежды. Не в силах сдержать смех и не желая обидеть неглупого и нетрусливого человека, сумевшего пробиться с самого низа, я старался видеться с ним пореже. Как догадываюсь, Киносита Хидэёси — духовный предок тех японцев из двадцать первого века, которым западло было сидеть рядом со мной в метро. Наверное, потому, что я мог унюхать навоз, в котором он ковырялся все детство и юность.
Уж я-то прекрасно знал, сколько времени требуется на постройку замка, потому что к началу военных действий закончил возведения собственного, поскромнее, скорее, хорошо защищенного манора, и наладил производство пороха в деревне Тоёкава. Нанимать гарнизон для охраны моей новой недвижимости не потребовалось. Мацудайра Иэясу выделил двух самураев и три десятка асигару для охраны пороховой мастерской, потому что производила стратегическое сырье. Я разрешил охране пожить в моем маноре. Уважительных поводов уклоняться от службы Оде Нобунаге больше не было, поэтому пришлось вернуться с семьей в замок Киёси и вскоре отправиться в поход.
От скуки я тоже объехал гору пару раз, прикидывая, как бы захватить ее с малыми потерями. Для подрыва стен надо было выдолбить в горе нишу, что заняло бы много времени, да и пороха потребовалось бы немеряно, а его расходовали очень экономно. Ода Нобунага предпочел бы положить во время штурма тысячу воинов, чем потратить тысячу патронов. Во время второго объезда день был ветреный, и сопровождавшие меня асигару-тэппо между собой обговорили, что в такую погоду трудно будет поджечь фитили, так что лучше не встречаться с врагом.
Этот разговор застрял у меня в голове. Только вернувшись в лагерь и попав на ужин к даймё, я понял, почему. Иезуиты подгоняли Оде Нобунаге не только аркебузы, но и другие экзотические товары, в том числе сахар, желтоватый и с карамельным привкусом, произведенный, скорее всего, в Индии из сахарного тростника.
Тут я и вспомнил, как в детстве изготавливали ракеты из корпусов велосипедных насосов. Покупали в магазине селитру, которая продавалась, как удобрение, и потом смешивали с сахаром и нагревали на костре. Главное было не перегреть, чтобы сплав не вспыхнул. Получаемой коричневатой массой начинали цилиндр насоса, после чего широкую часть загибали плотно. Установив «ракету» с помощью подпорок в вертикальное положение, поджигали снизу через узкое отверстие для шлангочки. Подлетала метров на сто, что для ребятни было супер. Само собой, я не собирался изготавливать ракеты на сахарно-селитровой тяге. У нас всегда оставалось немного массы, из которой делали «бомбочки»: скатывали ее в шарик, в который втыкали пару спичек так, чтобы наружу торчали только головки. Чиркнул их о спичечный коробок — и кинул шарик. Иногда — в чужой сарай через узкое вентиляционное отверстие. Горела масса с выделением большого количества тепла, пожар был неизбежен.
Вот я и решил скрестить местные приемы с технологией моего детства. Под моим контролем изготовили сахарно-селитровую массу, облепили ей араре — металлических «ежиков» с длинными иголками — и вставили короткие фитили. Башни и стены в замках деревянные, но покрыты тонким слоем штукатурки. Араре, обмотанный пропитанной маслом материей и подожженный, плохо преодолевал эту защиту, успевали потушить, а вот изготовленная нами масса должна была. Ее хватило почти на полсотни «боеприпасов».
Ветреным вечером я выдвинулся с десятком самых ловких асигару-тэппо к замку Инабаяма. Примерно до середины горы ехали на лошадях, потом шли пешком по узкой дороге, местами прорубленной в каменном склоне. Защитники редко выходили за пределы крепостных стен, не охраняли подходы к замку. Подобрались к нему уже в темноте. Я разбил подчиненных на три группы. По сигналу — крику совы — все начали метать подожженные араре в тэнсю и во двор — куда попадет.
Охрана заметила их, подняла тревогу. Со стен полетели стрелы, пушенные на хруст веток или в большинстве случаев наугад. Мои подчиненные, в отличие от синоби, двигаться бесшумно по лесу не умели. Мы быстро отошли на безопасное расстояние, откуда наблюдали за замком. Там было много шума, но мало огня. Тэнсю загорелась в нескольких местах. Обитатели ее сработали быстро, залили поджоги водой, сбили пламя палками. Зато во дворе что-то полыхало нехило, отбрасывая алые блики на оштукатуренную стену замка. Примерно через час пожар потушили и крики стихли.
Что ж, получилось не так хорошо, как я задумывал. С этой мыслью я и вернулся после полуночи в наш лагерь вместе со своим отрядом. Похвастаться было нечем, поэтому не стал докладывать, где был и что делал, а завалился спать в своем шатре, приказав не будить, пока сам не проснусь.
Меня таки разбудили по приказу Оды Нобунаги, потому что в лагерь прибыл комендант замка Инабаяма, чтобы договориться о почетной сдаче. Оказалось, что Сайто Тоцуоки решил, что начался штурм, и сбежал вместе с семьей и самыми верными подчиненными. Его подождали до рассвета, надеясь, что все-таки вернется, после чего решили, что нет смысла погибать за трусливого даймё, бросившего своих вассалов. Ода Нобунага принял капитуляцию, побывал в замке и решил, что отныне это будет его главная резиденция под названием Гифу.
34
В тот год, когда Ода Нобунага выдал замуж свою сестру Оми и всерьез взялся за провинцию Мино, в Киото на сорок третьем году жизни скоропостижно скончался Миёси Токей, который владел семью провинциями, считался самым сильным и влиятельным даймё, являлся теневым правителем
