Евгения – желтое, но с оттенками салатового цвета. Кира – тут понятно, лимонно-желтое. Оля – красно-оранжевое, Маша – зеленое.
– Удивительно, – произнесла я. – А как это тебе помогает в живописи?
– Сначала я не знала, как пользоваться синестезией, – призналась девушка. – Ну вижу я цветные буквы, и дальше-то что? А потом я придумала своеобразную игру. Ставила себе натюрморт и, не глядя на цвета предметов, думала, какой он – теплый или холодный, и какие цвета ему больше подходят. Например, постановка с коричневой вазой, красным яблоком и голубой драпировкой у меня имеет зеленовато-бордовый цвет. Зеленый – холодный, и красный тоже через холодные оттенки, поэтому в голубую тряпку я бы добавила изумрудных оттенков, а яблоко писала бы через розовый и краплак. Постановка с птицей у меня теплая, поэтому там и присутствуют охристые оттенки.
– А своим одногруппницам ты рассказывала про синестезию? – поинтересовалась я. Кира кивнула.
– Да, конечно. Поначалу никто не понимал, почему у меня такие странные натюрморты. Пришлось объяснять, хотя, по-моему, Катя этого явно не одобряет. Она считает, что я пытаюсь выставить напоказ свое «особое видение», но на самом деле я все просто придумываю. И преподаватель сперва не понимал, почему у меня живопись такая.
– Мне кажется, Катя просто завидует, – заявила я тихо, чтобы наш разговор никто не услышал. – Может, поэтому она к тебе придиралась?
– Я об этом как-то не думала, – прошептала Кира. – На вступительных экзаменах я, конечно, рисовала как все, и первые работы по учебным натюрмортам у меня тоже были реалистичные. Я решила поэкспериментировать с композицией и написала натюрморт – материал к первой теме – в тех цветах, которые у меня ассоциировались с постановкой, а не были в действительности. Сергей Николаевич очень хвалил ту работу, вот я и стала натюрморты так же писать. Он разрешил мне делать так, как я хочу. Пусть это и неакадемично, но, похоже, ему самому интересно, как я напишу очередную постановку. Не знаю, каким образом, но по живописи мне поставили «отлично». Наверное, потому что никто не знает, как выглядела учебная постановка, и судили работы только по тому, насколько хорошо они сделаны.
Тем временем мы уже выехали из города, и автобус набрал скорость. Мимо проносились деревья, покрытые молодой листвой, на которую падали задорные лучи яркого утреннего солнца. На чистом голубом небе – ни единого облачка, день обещал быть по-летнему жарким. Ровная дорога и монотонное гудение автобуса действовали усыпляюще – кто-то из студентов дремал, кто-то слушал музыку в наушниках. Разговоров почти не было слышно, и мы с Кирой тоже замолчали. Девушка погрузилась в свои мысли, а я наблюдала за преподавателями и учащимися, временами поглядывая в окно.
По пути автобус не останавливался, поэтому до таблички с названием «Маркс» мы доехали относительно быстро. Город оказался не таким большим, как Тарасов, а может, мы просто ехали по короткому маршруту. Когда высокие дома остались позади, мы въехали за город. Слева и справа от трассы тянулись лиственные леса, кое-где мелькали темные верхушки сосен.
– Может, мы скоро приедем, – сонно протянула Кира. – Скорее бы… Честно говоря, я сегодня даже не успела позавтракать, только кофе попила. И в дорогу ничего с собой не взяла…
Она с завистью посмотрела вправо – две незнакомые девушки-первокурсницы хрустели чипсами, вероятно, они тоже проголодались. Я порадовалась, что взяла с собой бутерброды, которые приготовила для меня заботливая тетушка Мила. О них я совершенно забыла и только после слов Киры поняла, что и сама не прочь перекусить. Я открыла рюкзак и вытащила пакет, в котором лежали аккуратно завернутые в салфетку тосты с сыром и колбасой.
– Держи, – я протянула девушке бутерброд. – Неизвестно, когда там обед по расписанию.
– Ой, спасибо! – обрадовалась Кира. – А вам, тьфу, тебе, останется?
– Как видишь, – я показала на второй тост. – Как раз два, так что не переживай, хватит и тебе, и мне.
– А у меня есть термос с чаем! – воскликнула девушка. – Только пить в автобусе неудобно, шатает.
– Ладно, может, скоро приедем, – пожала плечами я. Мы принялись за бутерброды, которые оказались удивительно вкусными, и я даже пожалела, что не взяла с собой еще порцию.
Тем временем мы проехали лес, и я увидела табличку с надписью «Волжские просторы».
– О, это и есть наш лагерь! – воскликнула Кира. – Ура, скоро мы приедем!
Студенты в автобусе тоже оживились – все порядком устали от дороги, хотелось выйти из автобуса и размяться. Дорога была уже не такой ровной, как раньше, и мы поехали медленнее, постоянно притормаживая перед кочками. Местность и вправду была живописной – справа я увидела стройные ряды белоствольных березок, слева тянулась густая роща кряжистых дубов. Кира с интересом смотрела в окно – наверное, думала о предстоящих этюдах. Мне показалось, что она совершенно забыла и о вчерашнем нападении, и о письмах-угрозах.
Впереди я увидела шлагбаум и будку – судя по всему, пропускной пункт. Автобус затормозил и остановился, Алексей Геннадьевич встал со своего сиденья и обратился к учащимся:
– Все, мы приехали в лагерь. Сейчас организованно выгружаем вещи и заходим на территорию лагеря. Совсем забыл сказать важную вещь. Курильщики, обращаюсь к вам, в лагере курить запрещено, но я знаю, что вас это не остановит. Огромная просьба, окурки не бросайте на землю! В прошлом году на нас жаловались из-за окурков. Рядом с корпусами есть мусорные урны, пожалуйста, потрудитесь выбрасывать мусор в них, а не рядом с ними! Всем понятно?
Он обвел глазами студентов, потом скомандовал:
– Все, выходим из автобуса!
Выгрузив из багажного отделения сумки, рюкзаки и этюдники, мы двинулись вслед за преподавателями. Корзинцев и Евсенко шли быстрым шагом, студенты растянулись длинной вереницей. Кто-то шел вразвалочку, кто-то, наоборот, спешил. Кира оглядывалась по сторонам, временами останавливаясь, и мне приходилось постоянно ее ждать.
Мы подошли к первому корпусу – двухэтажному кирпичному зданию с табличкой «один». Алексей Геннадьевич сообщил, что комнаты четырехместные, и нам надо определиться, кто с кем будет жить. После этого он оставил нас, сказав, что сейчас нам расскажут расписание работы столовой и объяснят, куда идти на обед. Сам он с Корзинцевым отправился в другой корпус.
Кира остановилась рядом со своими одногруппницами и спросила:
– Вы уже решили, кто с кем будет в комнате?
– Мы с Настей, Машей и Олей, – заявила Катя. –
