поцелуи спускаются к ее груди. Выгибается от языка, которым я кружу по соскам, всхлипывает, когда цепляю зубами тугие соски и тяну на себя.
Я провожу языком по ложбинке и одновременно ныряю пальцами между стройных ног. Влада тут же дергается и толкается бедрами мне навстречу, пытается усилить трение, но я легко отстраняю руку в нужный момент, пока легко поглаживая нежные складочки.
Ударяю ладонью по ягодице, оставляю яркий след на ее коже и увожу взгляд вниз. Такая влажная, чувствительная. Готовая абсолютно на все. Прикоснись чуть настойчивее — улетит в оргазме.
Держу Владу за бедра, целую в шею до моего отпечатка на бледной коже. Быстро дергаю свой ремень, высвобождаю каменный член и сразу прижимаюсь им к сочащейся влагой промежности. Наваливаюсь сильнее на Владу, ловлю ее руки, чтобы одной своей за запястье прижать к дивану и немного подразнить мою голодную девочку.
Без предупреждения два пальца внутрь. Какая же она нереально тугая внутри. Приходится немного развести фаланги, чтобы подготовить ее под себя. Растянуть немного, иначе членом не выйдет.
Большим пальцем кружу по клитору, отвлекаю Владу приятным. Все пальцы в ее смазке, малышка течет так, что у меня ее реакция отдается самым сильным в жизни стояком, по-моему.
Влада жмурится, грудь с каждым толчком моих пальцев тяжело вздымается, с губ то и дело слетают стоны. Всхлипы.
Нежность постепенно исчезает. Уступает место дикой похоти.
Я раздвигаю Владе ноги сильнее, обхватываю член кулаком и головкой вожу по ее складкам. Слегка надавливаю на вход, вхожу на пару сантиметров и тут же выскальзываю.
— Потерпишь немного, котенок? — на этот раз вхожу глубже, Влада кусает губы едва не до крови.
— Я хочу, чтобы ты был внутри, — откидывает голову, старается расслабиться. Скребет ногтями по моей спине, пока я снова выхожу из ее тела и прижимаюсь раскаленной длиной к гладкому лобку, выводя языком круги по ее шее.
— Закончились другие мужики, котенок. Больше никого на пушечный выстрел к тебе не подпущу. Выпорю, если опять будешь дразнить, — еще раз опускаю ладонь на ягодицу, ухмыляюсь, когда до меня долетает возмущенный писк.
Поглаживаю место шлепка, кожа здесь чуть горячее. Влада морщит нос и стреляет у меня убийственным взглядом, обещающим сделать со мной после все самое ужасное.
— Я сама в состоянии решать, с кем мне проводить время, — шипит сквозь зубы, начинает вертеться подо мной с явным намерением вывернуться и гордо посветить голой задницей перед моими глазами.
Ничего не выйдет у нее.
Только злит своим внезапным порывом сопротивления.
Перехватить руки занимает две секунды. Прижать к дивану по обе стороны от лица еще проще, дальше — навалиться жестче, чтобы не могла сдвинуть ноги.
И внутрь. Одним резким ударом бедрами.
До вскрика. До череды хриплых стонов, когда я проталкиваюсь до конца и сжимаю хрупкие запястья до темных пятен от моей хватки на коже.
— Моя. Уложи это в своей милой головке. С этой минуты, котенок, ты вся принадлежишь мне, — я шепчу это Владе на ухо, бегло прохожу губами по завитку ушной раковины.
Осторожно выскальзываю наполовину, плавно вновь задвигаю член в узкое лоно до самого конца. Замираю, жду, пока бывшая жена привыкнет. Ласкаю ее грудь в это время, отпускаю одну руку и ладонью накрываю холмик с острым соском.
Красивая она. Идеальная. Нежная девочка, отзывающаяся на каждое прикосновение.
Влада открывает глаза, слишком трепетно касается кончиками пальцев моей щеки, опускается к скуле.
Глаза в глаза, чтобы видеть все.
— Не было никого, — ее губы двигаются, но я слышу все будто с шумом на фоне.
— Что? — толкаюсь плавно.
Влада сладко стонет, скрещивает ножки у меня за спиной.
— У меня никого не было за это время, Марк. Ни-ко-го.
Я замираю.
Глава 20
Это даже не удар по голове.
Пуля прямо в сердце.
После признания Влады я замираю и еще долго без лишних слов смотрю в ее глаза.
— Котенок… — единственное, на что меня хватает.
Я не был готов к услышанному. Знал, конечно, что Влада по натуре скромная, да и секс ради секса ей никогда не был нужен, но чтобы так… Чтобы никого за несколько лет.
Грудь распирает огнем. Мне хочется зацеловать ее всю, медленно губами по каждому сантиметру тела, слизывая выступающие на коже мурашки.
Перехватываю ладонь Влады и переплетаю тонкие пальцы со своими, глажу тыльную сторону ее ладони. Вовлекаю бывшую жену в мягкий поцелуй, растягиваю удовольствие, стараясь держать себя под контролем. Не хочу в этот момент быть резким с ней.
Влада тихо стонет, сильнее запрокидывает голову, когда я перемещаюсь к шее. Оставляю влажные следы языком на шелковистой коже, запутываюсь пальцами в мягкие рассыпчатые волосы.
Отстраняюсь, чтобы снова посмотреть в глаза. Затуманенные. Распахнутые. Еще сильнее утопаю в ней.
Хочется сделать все жестко. Быстро насадить Владу на себя, скользнуть глубоко и заткнуть ей рот своим, поглощая крик. Двигаться так, чтобы она могла лишь стонать, принимая меня, открываясь до каждой клетки. Но я сдерживаюсь.
Потому что это особенный для нас двоих момент, когда Влада обнажила душу передо мной.
— Я не знаю, что сказать, малыш. Ты меня убила сейчас, — выдыхаю ей в губы, прижимаю одну руку к дивану чуть повыше ее головы.
Второй рукой удерживаю на локте свой вес и большим пальцем поглаживаю щеку с легким налетом алого.
— Меньше слов… — Влада улыбается, я прикасаюсь лбом к ее, наваливаюсь сильнее. Устраиваюсь между ее ног, прижавшись членом к влажному, истекающему желанием лону.
— Девочке не терпится? — усмехаюсь хриплым тоном. Дыхание перехватило еще после ее признания, так что теперь в горле стоит ком.
— Ма-а-арк… — стонет, когда я возвращаю пальцы между ног.
Одними только кончиками поглаживаю розовую плоть, влаги так много, что они легко скользят по чувствительным лепесткам. Наблюдаю за тем, как при глубоком дыхании на каждый новый вдох вздымается аккуратная грудь с легкими покраснениями на мягких холмиках от моей щетины.
Держаться.
Лишь бы продержаться подольше, подготовить Владу к тому, что в какой-то момент у меня выключатся тормоза и я наброшусь на Владу как дикий, голодающий все это время без нее зверь.
Она изумленно открывает рот, когда два пальца скользят внутрь. Непроизвольно толкается вверх бедрами и разочарованно хнычет, когда я не позволяю ей насадиться быстрее. Еще немного и она начнет умолять меня. Я помню, какой нетерпеливой Влада становится.
Ее глаза заволакивает пеленой черной похоти. Губы уже совсем распухли из-за того, что она беспрерывно кусает их, то и дело все равно срываясь на судорожные всхлипы
