Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
— А что, если убийца попросту зарыл в землю и меч и свою окровавленную одежду? — со вздохом предположил Марк. — Из-за этого снега мы никак не сумеем определить, где земля была недавно вскопана.
— Да, если тайник в земле, мы вряд ли его найдем. Так или иначе, завтра мы приступаем к расследованию. Я подробно расспрошу двух непримиримых противников, ризничего и казначея. А ты тем временем поговори с этой девушкой, Элис.
— Брат Гай весьма недвусмысленно дал понять, что мне следует держаться от нее подальше.
— А я посылаю тебя не флиртовать с ней, а поговорить. Всего лишь поговорить, помни об этом. Не вздумай допускать с девушкой какие-нибудь вольности. Нам вовсе ни к чему неприятности с братом Гаем. Ты умеешь обращаться с женщинами, этого у тебя не отнимешь. Судя по виду, Элис отнюдь не глупа. И наверняка ей известно немало здешних секретов.
— Да, но мне бы не хотелось, чтобы она… чтобы она подумала, что я к ней неравнодушен, — смущенно пробормотал Марк, ворочаясь на своем узком ложе. — Неловко морочить девушке голову лишь для того, чтобы вытянуть у нее сведения.
— Мы с тобой прибыли сюда именно для того, чтобы собирать сведения, — отрезал я. — А морочить девушке голову и в самом деле совершенно ни к чему. Скажи ей, если она откроет тебе какие-нибудь важные факты, ей не придется об этом жалеть. Ее ждет награда, и она сможет устроиться в другое, более подходящее место. Такой девушке, как Элис, вовсе не пристало хоронить себя заживо в монастыре.
— О, сэр, я вижу, она и на вас произвела сильное впечатление, — расплылся в улыбке Марк. — А вы заметили, какие у нее блестящие голубые глаза?
Она совершенно не походит на обычных служанок, — подчеркнуто безразличным тоном произнес я.
— Тем позорнее вводить ее в заблуждение, рассчитывая, что у нее развяжется язык.
— Марк, если ты собираешься служить закону и короне, ты непременно должен научиться развязывать людям языки.
— Да сэр. — В голосе Марка по-прежнему звучало сомнение. — Но я… но мне бы не хотелось подвергать Элис опасности.
— Мне тоже этого не хотелось бы. Но, увы, мы все здесь в опасности. Не забывай, очень может быть, что по монастырю бродит убийца.
Несколько мгновений Марк хранил молчание.
— А разве вы не считаете, что предположение аббата насчет происков местных колдунов может соответствовать истине? — спросил он, наконец. — Ведь церковь была осквернена, и, похоже…
— Нет, я убежден, что городские колдуны и ведьмы, если они и существуют, не имеют никакого отношения к смерти Синглтона, — перебил я. — Вне всякого сомнения, убийство было задумано заранее. А что касается осквернения церкви, то, возможно, это всего лишь попытка направить следствие по ложному пути. Разумеется, аббату хотелось бы, чтобы преступление оказалось делом рук горожан, проникших в монастырь под покровом ночи.
— По-моему, ни один христианин, будь он реформатором или папистом, не возьмет на себя грех осквернить церковь, — заметил Марк.
— И все же кто-то совершил это мерзостное деяние, — вздохнул я и прикрыл веки, будто налитые свинцом от усталости.
Голова моя отказывалась служить. С трудом открыв глаза, я встретился с пристальным взглядом Марка.
— Сэр, вы сказали, что обезглавленное тело эмиссара Синглтона напомнило вам о казни королевы Анны Болейн, — произнес он.
— Да, — кивнул я. — У меня до сих пор мурашки бегают по коже, когда я вспоминаю об этой казни.
— Ее внезапное падение и жуткая участь поразили всех. Хотя в народе эта королева, мягко говоря, не пользовалась любовью.
— Ее попросту ненавидели. Называли Полуночной Вороной.
— Говорят, ее отсеченная голова пыталась заговорить.
Я умоляющим жестом вскинул руку.
— Довольно об этом, Марк. Я не желаю вспоминать об этом событии. Будь моя воля, ноги моей там не было бы. Но в качестве государственного чиновника я был обязан присутствовать на казни. На сегодня хватит разговоров. Пора спать.
Марк был явно разочарован, однако не стал возражать и принялся подбрасывать поленья в огонь. Потом он растянулся на своем ложе, и я последовал его примеру. Со своей высокой кровати я видел в окно, что снег все еще идет и белый покров на монастырском дворе становится все толще. Судя по освещенным окнам, кое-кто из монахов до сих пор не спал. Времена, когда братия зимой укладывалась засветло, чтобы в полночь уже быть на ногах и предаваться молитве, безвозвратно канули в прошлое.
Несмотря на усталость, я долго ворочался в постели. Навязчивые мысли никак не давали мне покоя. Главным предметом моих раздумий была девушка по имени Элис. Опасность нависла над каждым, кто находился в этом монастыре, месте, где свершилось жестокое убийство. Но одинокая женщина, без сомнения, была особенно беззащитна. К тому же по нескольким брошенным Элис словам и взглядам я составил ясное представление о ее характере, и этот характер вызвал у меня симпатию. Такою же была Кейт.
Несмотря на то, что я испытывал настоятельную потребность забыться сном, усталый мой рассудок упорно возвращал меня к воспоминаниям трехлетней давности. Кейт Уайндхем была дочерью лондонского торговца сукном, обвиненного в неверных расчетах с оптовым покупателем. Дело было передано в церковный суд на том основании, что контракт, заключенный при сделке, был признан подобием клятвы, данной Господу. Подоплека столь очевидной натяжки заключалась в том, что истец находился в родственных отношениях с архидьяконом, обладающим в суде немалым влиянием. Мне удалось добиться передачи дела в королевский суд, где претензии покупателя были признаны несостоятельными. В знак благодарности мой клиент, вдовец, пригласил меня на обед, где я был представлен его единственной дочери.
Кейт обладала живым и ясным умом и получила соответствующее этому уму образование, ибо ее отец отнюдь не считал, что знания идут во вред женщине. К тому же у нее было прелестное личико в форме сердечка и густые каштановые волосы, свободно спадавшие на плечи. Впервые в жизни я встретил женщину, с которой мог беседовать на равных. Больше всего ей нравилось обсуждать со мной различные тонкости законов, деятельность суда и даже будущее церкви — кстати, несправедливость, которую претерпел отец Кейт, превратила их обоих в ярых поборников реформы. Вечера, проведенные в разговорах с ней и ее отцом, дни, когда Кейт сопутствовала мне в долгих пеших прогулках, несомненно, были самыми счастливыми в моей тусклой жизни.
Я полностью отдавал себе отчет в том, что Кейт видит во мне всего лишь друга — она частенько повторяла с шутливым укором, что я обращаюсь с ней слишком вольно, в точности как с приятелем-мужчиной. И все же надежды на то, что дружба ее может перерасти в нечто большее, упорно шевелились в моей душе. Мне случалось влюбляться и прежде, но я еще ни разу не отважился предложить руку и сердце предмету своих чувств, полагая, что телесный мой изъян не дает мне права рассчитывать на взаимность. Прежде мне необходимо составить неплохое состояние, говорил я себе; лишь богатство способно возместить внешнюю неприглядность. Однако же я мог предложить Кейт то, что она, бесспорно, способна была оценить: увлекательные разговоры, единство интересов, круг друзей, равных ей по уму и развитию.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
