днем раскрывал себя с новых, более мягких и дружелюбных сторон, она по-прежнему продолжала опасаться за жизнь и здоровье своего парня. Илья был готов бороться за личное пространство, если потребуется, даже выгрызать его зубами, Макар – за время, которое мог бы провести вместе со своей девушкой. Сонечка же пыталась хоть как-то сгладить это трение, пока оба друга не вспыхнули и не рассорились из-за нее. Последнее, чего она хотела, это стать яблоком раздора.
Как бы ни пыталась уснуть Соня, у нее не выходило. Сотни навязчивых мыслей заползали в голову и копошились там. Десятки «а что, если?..» в отношении Ильи не давали ей покоя. Она попыталась успокоиться и продолжить придумывать новую историю, которую свет увидит в лучшем случае летом, когда она сдаст сессию, но даже самые светлые сюжеты омрачались авариями, возникновениями нефтяных пятен на поверхности морей, гибелью рыб и животных (хотя, казалось бы, какие нефтяные пятна в фанфике про очередного певца?) и попытками самоубийств, а герои совсем выходили из-под ее контроля: бунтовали, ссорились, напивались, изменяли и расставались. Соня беспокойно ворочалась, ища положение, при котором все неприятные придуманные эпизоды смогут выскользнуть так же быстро, как и попали в голову, но ничего не выходило. Она бы сейчас все что угодно отдала за возможность вытянуть волшебной палочкой, как Дамблдор, лишние мысли из головы и убрать их в красивый резной шкафчик. Но, к сожалению, единственная магия, которая была ей подвластна в этом мире, – магия писательства, – в самый неподходящий момент обернулась против своей волшебницы. Макар сквозь полудрему пытался успокоить девушку, с каждым шорохом и движением прижимая ее к себе все сильнее. Его объятия были для Сони самым родным и безопасным местом на Земле, ее зоной комфорта, но на этот раз не помогли даже они.
– Козявка, ты ворочаешься как чертила, – устало пробормотал Макар, утыкаясь носом ей в макушку.
– Сам ты чертила. – Соня вынырнула из его объятий и поднялась с кровати.
– Ты чего?
– Не спится. – Она уже тысячу раз успела пожалеть, что покинула свое теплое гнездышко. Уже хотела было нырнуть обратно, но к ней подошел Макар и вернул ее в свои объятия.
– С ним все будет хорошо. – Ему не нужны были слова, чтобы понять причину.
– Я понимаю, но… – начала всхлипывать та.
– Козявка, никаких «но», пошли пить ромашковый чай.
Наскоро одевшись, Макар и Соня вышли из комнаты. В коридоре они столкнулись с Анной Александровной. Ей тоже было неспокойно. Сын один в больнице. Да, там есть медсестра, которая сможет о нем позаботиться. Но она корила себя, что не осталась в палате рядом с Ильей, пусть он и сам сказал, что все с ним будет в порядке. Не стоило ему верить. Любимый один едет в поезде, и у него снова пропала связь между станций. За кого точно не стоило волноваться, так это за Сережу, но она ничего не могла с собой поделать и потому просто старалась не думать о плохом, чтобы не накликать беду. Анна Александровна всегда считала себя очень прогрессивной, но вот эта вера в суеверия никогда не давала ей покоя. Коты остались дома. Как они? Конечно, к ним заходила ее подруга, но сейчас-то они там совсем одни. А вдруг Ася устроила ночной тыгыдык, врезалась куда-то, что-то разбила и поранилась? В попытках не думать о плохом она встала с кровати. Понимала, что ничего с членами ее семьи не случится, но ее переживания нарастали еще с большей скоростью, чем учебные долги ее сына.
– Теть Ань, не хотите с нами чай попить? – не растерялся Макар.
– Чай? Сейчас? – смутилась Анна Александровна.
– Ну да, файв о клок ти, – пока дамы пребывали в замешательстве, он залез в телефон и быстро начал что-то гуглить, – просто по нью-йоркскому времени.
Сонечка хихикнула, потому что Макар ей напомнил Безумного Шляпника, и попыталась определиться, на кого она сама больше похожа: на Мартовского Кролика или на Алису.
То ли ромашковый чай сработал на ура, то ли Макар незаметно капнул своим коллегам по чаепитию по паре капель валерьянки, чтоб наверняка, то ли им нужно было просто переброситься парой фраз, чтобы прекратить киснуть, но уже через несколько минут на кухне воцарилась теплая, спокойная, даже несколько семейная атмосфера. Макар всегда был для Анны Александровны как еще один сын, да и Сонечку она уже успела принять в свою семью как невестку. Женщина начала показывать ребятам фотографии и видео со своими котами. И как вообще можно грустить, когда видишь, как черную бесхвостую кошечку в белых «носочках» заносит на поворотах? Да никак. А потом она начала расспрашивать Макара об их с Ильей одноклассниках. Куда кто поступил? Не успел ли кто выйти замуж или жениться? Развестись? Родить детей? И кучу других мамских вопросов. На Сонечку обрушился поток незнакомых ей имен. Хотя одно она все же слышала и раньше, имя бывшей Ильи. И, кажется, Анна Александровна очень опечалилась, что Макар ничего о Еве не знает. Потом женщина перекинулась на Сонечку, и ее спокойствию пришел конец, она еле успевала отвечать, потому что Анне Александровне было интересно о ней все. А где учишься? А почему перевелась? Чем увлекаешься? Макар с Ильей не обижают? Время от времени женщина проверяла, не пришло ли сообщение от мужа. Он уже добрался до дома и даже успел выехать в Москву на своей машине. Планировал приехать в больницу к Илье с утра пораньше. Она скинула ему сообщением отделение, этаж, номер палаты и имя лечащего врача, потому что понимала, что сама, скорее всего, вот-вот уснет, и ее уже ничего не сможет разбудить. Переживания переживаниями, а организм всегда свое возьмет, тем более когда ему нужен отдых после сильных эмоциональных потрясений. В конце концов, еще немного, еще пара-тройка часиков, и подруга придет к котам, ее мальчики встретятся, никто уже не будет один, а значит, и причины для переживаний пропадут. Главное, что Илья жив, а здоровье поправят таблетки, чуткие медсестры и врачи, в которых она верила, несмотря ни на что. Кстати, манеру вождения сын перенял от отца, который пренебрегал правилами дорожного движения, но каким-то чудом не разбил ни одной машины. Прежде чем вернуться в комнату Ильи, она напечатала сообщение.
Аня: Будь осторожен, сильно не гони.
Ответ не заставил себя долго ждать.
Сережа: Обещать не могу, но ради тебя постараюсь.
И правда пытался соблюдать скоростной режим, чтобы не заставлять лишний раз переживать жену. Их город был в трех-четырех часах езды от Москвы, но он преодолел это расстояние за два с половиной. К врачебному обходу совсем немного не успел. Так что как бы он ни хотел поскорее увидеть сына, пришлось сначала заглянуть в ординаторскую.
* * *
Когда Илья, разбуженный медсестрой, открыл глаза, он еще даже не подозревал, что сегодня у него намечается день встреч.
Через некоторое время после медсестры зашел его лечащий врач. Пожилой мужчина, явно очень консервативных взглядов и в лечении больных, и по жизни. Он не стал высказывать вслух свое презрительное отношение к Громову, но он всем видом показывал, насколько неприятно ему лечить того, кто попал в аварию по пьяни. Как будто какие-то мельчайшие молекулы, находящиеся в крови в момент столкновения, заставили Илью прекратить быть человеком. Разговаривал врач резко, и казалось, еще пара вопросов Ильи, и он начнет хамить по-настоящему. Что с ногой? Перелом. Почему гипса нет? Потому что так надо, штифт стоит, какой гипс? Когда можно будет встать? Когда надо.
«Спасибо, хоть не орет», – подумал Илья, понимая, что сейчас он в совсем невыгодном положении. Да, мог бы возмутиться, но что толку-то? Как будто не самая лучшая идея – ссориться с врачом, от которого зависит твое восстановление, особенно когда ты прикован к кровати и практически ничего не можешь сделать. Илья даже к заведующему отделением пойти не смог бы. Элементарно потому, что ему пока нельзя было вставать, тем более ходить.
Илья с нетерпением ждал Веру и в течение часа после своего пробуждения успел уже трижды ей написать. И все три раза она отвечала, что приедет после обеда. «После обеда» понятие растяжимое, но при любом раскладе ждать было долго и невыносимо скучно. В больнице время тянулось еще медленнее, чем на нудной лекции по непрофильному предмету, которую к тому же поставили
