по ковровой дорожке. Я ловил на себе цепкие взгляды, собравшихся на прощание с герцогом. В толпе разрасталось изумленное перешептывание. Маделиф подвела меня к Маргарете, по обоим бокам которой стояли маги-охранники.
— Привет, Гретке, — сказал я.
— Харди, — она, словно очнувшись ото сна, улыбнулась, взяла меня под руку, и снова устремила отсутствующий взгляд в закатное море.
Маги-охранники переместились за наши спины. Рядом со мной встали Финбарр и Карлфрид, а Маделиф заняла место рядом с Маргарете. Перед нами стоял прикрытый знаменем с герцогским гербом постамент, на котором покоилась урна из красного мрамора с двумя позолоченными ручками по бокам. По правую руку от нас толпилась фризская знать, а по левую — маги из Гильдии. Чуть подальше собрались, судя по всему, заслуженные граждане, за которым вовсю уже щелкали фотоаппаратами журналисты.
— Ты оказался предусмотрителен, Харди, — заметил тихо Финбарр. — Кстати, полагаю ты в курсе, кто твоя жена? У нее очень темная аура.
— Маргарете — неинициированная суккуба. Так что скоро я буду снова свободен.
— Ее что — проглядели? — ужаснулся Финбарр.
— Увы.
— Жаль. Она симпатичная.
— Только внешне. Вряд ли ее внутренний мир кому бы то ни было понравился. Точнее сперва понравился бы, а потом нравиться уже было бы некому.
К постаменту между тем вышел священник, начал читать заупокойную молитву. Я не слушал и смотрел на горизонт, которого уже коснулось солнце.
— Ваша Светлость… Эгихард! — услышал я голос Маделиф, который вывел меня из задумчивости.
Я увидел перед собой священника, который протягивал мне урну, видимо для того, чтобы я развеял прах старого герцога над морем. Снятая крышка осталась на постаменте.
— Поставьте урну обратно, — негромко произнес я.
На лице священника отразилось недоумение, но урну на место он поставил. Я вывел пальцем затрепетавшее золотом заклятие, легко и изящно взмахнул рукой. Тысячи частиц пепла вырвались из урны и закрутившись вихрем взмыли ввысь. Там, на высоте из них сложился портрет герцога — именно такой, каким он был в последнее мгновение своей жизни — умиротворенный и счастливый, с улыбкой на лице. Пепельные губы прошептали последние слова. И хотя звука не было, все прочли по губам правильно, потому что я услышал дружное ответное «Долгой жизни!». Еще один жест — и ветер рассеял портрет, уронив пепел темным облаком в морские волны.
Собравшиеся зааплодировали тому, кто много лет правил ими, прощаясь.
— Спасибо, Эгихард, все тебе благодарны за такое прощание, — одобрительно сказала Маделиф. — И мы тоже.
Лишь священник смотрел на меня и его лицо все больше бледнело.
— Мне не сказали, что вы — маг, — произнес он. — Значит, торжественной службы в честь нового герцога в церкви не будет?
— Не будет.
Он, явно смущенный моим окружением, еще раз оглядел стоящих рядом со мной магов.
— Но… Ни один высший светлый, даже в день траура не надел бы черное одеяние… Вы… Черный маг⁈
Он, попятившись, вдруг пошатнулся и потерял сознание. К счастью, его слов никто не расслышал, кроме стоящих рядом со мной магов Гильдии.
Карлфрид бросился к священнику и, приведя его в себя, потащил его в сторону, уводя от сочувствующих и любопытных.
— Отойдите, святому отцу нужно больше воздуха, он слишком тяжело перенес утрату нашего старого герцога, — говорил Карлфрид, таща священника прочь.
— «Хорошее» начало, — заметил я, поглядев на Маделиф. — Что дальше? Забаррикадируетесь в Гильдии, когда вас придут сжигать?
— Если ты вспомнил свой подожженный дом, то мы уже выяснили причину агрессии жителей Гретзиля, — напомнила Маделиф.
Я хотел возразить, но тут ко мне вдруг прижалась Маргарете.
— Хочу тебя, прямо сейчас, Харди, — произнесла она потянувшись ко мне.
Я перехватил ее руку, притянул к себе девушку так, что она уткнулась лицом мне в грудь — со стороны должно было казаться, что она плачет, а я ее утешаю. Маделиф сделала знак магам-охранникам. Один из них налил в стакан из бутылки и, судя по запаху, вопреки этикетке, это была вовсе не минеральная вода.
— Выпей, Гретке, — сказала Маделиф.
Девушка, оторвавшись от меня, приняла стакан, покорно выпила. Потом опять прижалась ко мне. Я заметил, как ее начавшая сгущаться аура, снова становится блеклой.
— Лишенная подпитки она съедает сама себя, — тихо сказала Маделиф. — Нам даже не придется ее убивать. Она сама себя уничтожит.
— Не знал, что вы любите мучить людей, — заметил я.
— Она — чудовище, Эгихард, — произнесла Маделиф. — Ты сам это прекрасно знаешь.
— Просто убейте ее. Или это сделаю я, если вы сами не можете, не знаю по каким причинам.
— Нам нужно выждать хотя бы месяц. Вчера мы уже отправили ответные письма о гибели старого герцога и о новом герцоге Фризии прусскому королю и господину Прегилю. Когда они нам ответят, тогда мы сможем облегчить страдания Маргарете. Если, конечно, неудовлетворенную похоть можно назвать страданиями. А еще я думаю, что скорее всего из Пруссии пришлют поверенных, чтобы те убедились, что процедура передачи власти прошла без нарушений.
— А если они пришлют магов или сам Прегиль приедет? Они же увидят, что она суккуба.
— Это не имеет значения. Она — дочь своего отца и твой брак с Маргарете, независимо от ее природы, полностью законен.
— Ясно. Что теперь?
— Все присутствующие тут дворяне должны тебе присягнуть. Потом будет небольшой прием. Не сегодня, спустя неделю траура. Сейчас можешь поехать домой. Но сначала завези Маргарете в Гильдию. И не забудь забрать своих болотных тварей.
— Они довольно милые, зря вы так, — я улыбнулся. — Кильку любят. Некротической энергией не питаются.
— Значит я вычеркну их из списка чудовищ, — Маделиф смотрела на меня, явно скопировав мое бесстрастное выражение лица.
Я едва не расхохотался ее иронии. Посмотрел на Финбарра.
— Пойдем, Барри, нам пора домой.
Глава 15
В Хоэцоллерн мы приехали около шести вечера.
На долине, над которой высился замок, давно лежала ночь. Снова шел мелкий редкий снег, где-то вдалеке в мельтишашей снежной мгле мигали во тьме огоньки домов в деревнях.
Крепостные стены Хоэцоллерна подсвечивали прожекторы, а в самом замке светились всего несколько окон главного здания.
Миновав два пункта охраны, «Бронко» остановился у входа в замок. Встречал нас как всегда Йеске. Однако увидев тварей, которых я выволок за ошейники из
