красивым цветом, я никогда тебя не отпущу. Со временем тебе здесь понравится. Ты откажешься от своих маленьких надежд о побе-е-е-еге, и тебе понравится быть частью семьи Бабы.
Хоуп встаёт и смотрит Бабе в глаза, молясь, чтобы она выглядела храбрее, чем чувствует себя.
– Я никогда не сдамся.
– Хм. Посмотрим. – Баба разворачивается, грозит Одду пальцем, заставляя его съёжиться. – Не смей больше разговаривать с маленькой мисс Солнце, понял? Пока она не станет послушней.
– Хорошо, Баба.
– И вычисти клетку единорога. Я чувствую запах-х-х сверху. Глупый мальчишка.
– Хорошо, Баба.
Она снова оглядывает комнату, гнилой рот скривился, как будто она съела лимон, затем она причмокивает губами и, издав последний невнятный возмущенный звук, возвращается наверх. Несколько минут спустя громкий храп разносится эхом по всему помещению, пугая некоторых миниатюрных существ в клетках.
– Понимаешь, про что я говорила? – полушёпотом спрашивает Хоуп. – Она ужасно с тобой обращается! Ты даже не сделал ничего плохого. На твоём месте я бы сказала ей, что лучше попытаю счастья там, в мире, чем останусь ещё хоть на секунду в этой тюрьме, бегая за ней как побитая собака.
– Пожалуйста, не разговаривай со мной, – тихо говорит Одд.
Он подошёл к клетке с единорогом, и Хоуп наблюдает, как нежно он обращается с крошечным, уменьшенным животным, когда берёт его на руки, чтобы вычистить навоз и сменить подстилку из соломы. Когда работа закончена, он не сразу кладёт единорога обратно. Вместо этого он позволяет ему бегать в своих раскрытых разномастных ладонях и по всей длине рук. Умиротворённая улыбка играет на его губах.
Хоуп может чувствовать в нём доброту, и боль, и печаль. Умение разбираться в людях – это то, чему нужно научиться, когда ты странствующий маг, и Хоуп думает, что она стала в этом почти настолько же хороша, насколько Сэнди. Этому мальчику, этому странному, запертому, лоскутному мальчику очень больно.
И она внезапно понимает, что хочет не просто сбежать из этого места, но и помочь Одду.
– Я оставлю тебя в покое, – шепчет она. – Но я рядом, если захочешь поговорить. И когда ты захочешь выбраться отсюда, я помогу тебе это сделать.
Он не отвечает.
Вернувшись на лунный рынок, в большую палатку недалеко от центра луга, Сэнди Бёрнс подходит к выходу и смотрит на то, что осталось от многочисленных прилавков и повозок. В общем, маги по-прежнему помогают друг другу с ремонтом, чинят колеса, заменяют деревянные балки, лечат раны. И деревенские жители тоже помогают, поставляя материалы, еду и дрова.
Сэнди смотрит за луг, в темноту леса, и в сгущающихся сумерках он видит движение, исходящее от деревьев. У него сжимается в груди, когда он выходит навстречу двум магам верхом на лошадях, за которыми следует пёс Оливер.
– Ну? – спрашивает он. – Что-нибудь есть?
Оливер качает своей лохматой головой.
– Боюсь, что нет, Сэнди. Всё то же самое, что и в предыдущие четыре ночи. Запах Хоуп ведёт куда-то в лес, но потом исчезает.
Сэнди в отчаянии стискивает зубы.
– Она не могла просто так исчезнуть из этого мира! – кричит он в пустоту. – Она должна где-то быть.
– Мы снова отправимся на поиски с первыми лучами солнца, – говорит Оливер. – Мы будем продолжать, пока не найдём её. – Он садится у ног Сэнди и нежно трётся об него. – Мы не бросим её, Сэнди.
Сэнди смотрит на землю. Он кивает.
– Я знаю. – Он обращается к магам верхом на лошадях: – Спасибо вам.
Они кивают и галопом уносятся прочь, оставляя Сэнди с его верным маленьким псом. Он наклоняется и чешет Оливера за ухом.
– Она где-то там, Сэнди, – говорит Оливер. – Я это чувствую.
Сэнди не отвечает. Он просто снова смотрит в сторону леса и шепчет сам себе:
– Где же ты, Хоуп?
К этому времени повсюду распространился слух о том, что Многоцветная Девочка пропала. Об этом шепчутся в каждой таверне, и вскоре слух достигает фермы Гвендл, где Дэррок подслушивает разговор двух батраков.
– Я думаю, её схватила Некромант, – говорит один.
– Не-а, – усмехается другая. – Если бы она поймала Многоцветную Девочку, думаешь, она не кричала бы об этом с каждой крыши? – Она качает головой. – Скорее всего, всё это часть какого-то хитроумного плана Цветной Лиги.
– Извините, – говорит Дэррок, заставляя их прекратить собирать клубнику. – То, что вы сказали, правда? Пропала Многоцветная Девочка?
Они кивают.
– Так говорят.
Дэррок не теряет времени зря. Не успевает женщина ответить ему, как он уже уходит. Он быстро, как вспышка, пересекает ферму и входит в пустой дом. Несётся, спотыкаясь, вверх по лестнице в свою комнату и хлопает дверью. Он опускается на пол и лезет под кровать, доставая холщовую сумку от женщины из Цветной Лиги. Всё ещё запыхавшись, он садится на край кровати и открывает сумку. Стеклянные баночки с волшебной краской звякают, когда он протягивает руку, чтобы дотронуться до них.
Последние недели он задавался вопросом: наберётся ли он когда-нибудь смелости воспользоваться красками, чтобы воплотить в жизнь задуманный план? Но только сейчас, в поле, что-то в нём изменилось. Если Многоцветная Девочка действительно исчезла, то люди, которые верят в неё, будут напуганы и обеспокоены. Он решает, что они будут благодарны за знак. Напоминание о том, что они не одиноки.
Дэррок закрывает сумку, прижимает её к груди. Пришло время.
Проходит ещё несколько дней. Сколько именно, сказать трудно. Хоуп начинает понимать, что клетка творит забавные вещи со временем, растягивает его, завязывает узлами, делает менее реальным. Однообразие нарушается только при двухразовом приёме пищи, обычно это крошка хлеба с сыром или несколько кусочков переваренной рыбы. В её клетке есть маленький деревянный домик, в котором она спит, и ей предоставляют уединение, когда она в нём нуждается. Иногда, в минуты затишья, она достаёт из кармана маленький флакончик с зельем, скрывающим цвет, и подумывает о том, чтобы выпить несколько капель. Сможет ли она убедить Бабу, что жизнь в неволе лишила её цвета? Нет, скорее всего, нет. Баба умна и наверняка раскусила бы этот трюк. Она, конечно, не освободила бы Хоуп и не проявила бы никакого сочувствия.
Однажды, когда Баба, как обычно, гуляет в лесу, Хоуп пробуждается от беспокойного дневного сна из-за тихих всхлипов. Она трёт глаза, садится и вылезает из своей маленькой деревянной коробочки, оглядывая комнату.
– Одд? Это ты?
Нет ответа. Рыдания продолжаются, время от времени прерываемые влажным сопением. Они доносятся из угла комнаты, который она не видит, потому что он скрыт высоким шкафом, заставленным клетками.
– Одд? – пробует она снова. – В чём дело?
Плач внезапно прекращается, и единственными
