падение на дно чаши.
Бой двух огромных созданий был эпическим, жестоким и кровавым. Хурх просто не мог тягаться с огромным драконом с мощными челюстями и острыми когтями.
В какой-то момент я отвернулась. Хлынувшая из оторванной головы черная кровь вызвала приступ тошноты и легкое головокружение.
Обессиленная, уставшая, покрытая множеством синяков и огромными волдырями от ожогов на запястьях, я сидела на влажной истоптанной земле и пыталась перевести дыхание. Из-за низкого уровня силы, которую я всю потратила на защиту, быстро перестала работать заморозка и с новой силой заболело опухшее колено. И не только оно.
В какой-то момент я ощутила сладкий солоноватый вкус крови во рту. Кажется, разбила губу…
Больше всего хотелось упасть на землю, свернуться комочком и не двигаться. Закрыть глаза и уснуть. Но я упрямо держала глаза открытыми и смотрела перед собой, ожидая, когда все закончится.
Очередной короткий вой, хруст ломающихся костей и бульканье крови, льющейся из рваных ран, заставили желудок сжаться. А потом все стихло. Дракон победил.
Через силу заставила себя поднять голову и взглянуть на мужчину, который быстро двигался ко мне. Из одежды на нем были лишь брюки, видимо сшитые из специальной оборотоупорной ткани. Весьма дорогая вещь, если честно. Большинство драконов и фениксов (у которых всегда вещи были огнеупорные) ограничивались лишь бельем. Но Бенедикт же декан. Декану не положено разгуливать по Разлому в одних трусах.
А фигура у него за эти пять лет стала еще более мощной и сильной. Вон какие кубики на торсе. Либо у меня перед глазами все двоится, либо их действительно восемь…
– Меган?!
Я вздрогнула от собственного имени. Столько эмоций – не сосчитать, как ни старайся, – было в голосе дракона, когда он его произносил.
Бенедикт опустился на колени рядом, наплевав на грязь и пыль, которые непременно оставят следы на его штанах.
– Где болит? – спросил он, осторожно касаясь моего подбородка двумя пальцами.
От его руки по моему телу прошлась теплая волна целительской магии, исследуя все повреждения и вызывая щекотку.
– Везде, – ответила совершенно искренне, любуясь золотистыми всполохами в его глазах. Они медленно гасли, будто растворяясь в темном шоколаде.
– Меган… – снова с болью прошептал мужчина.
– Спасибо. Еще чуть-чуть, и все, – ответила я, наконец позволяя себе расслабиться и отключиться.
В его руках не страшно.
Кажется, я произнесла эту фразу вслух. Не помню… И что Калеб ответил, тоже не помню, отключилась.
***
Пришла в себя я уже вечером.
В одиночной палате лечебницы, которая находилась на административном острове. Светлые стены, высокие потолки, круглое окно и узкая кровать с твердым матрасом. Запах лекарств и трав в палате был такой, что страшно хотелось чихнуть. Но нельзя, потому что любое лишнее движение отзывалось болью во всем теле.
Такое ощущение, что я один сплошной синяк, – до такой степени все болело.
Я знала, что завтра утром станет намного легче, но это будет завтра. До него надо дожить. А пока целители лишь помогали мне своими снадобьями наладить регенерацию и восстановить резерв.
Повернув голову, я не особо удивилась, увидев на стуле у стены мрачного декана боевого факультета. Одетый в знакомый темный костюм, он сидел, вытянув ноги и сложив руки на груди. Взгляд темно-карих глаз был красноречивее тысячи фраз. Кажется, Бенедикт уже раз двадцать пожалел о том, что спустился в чашу Разлома, чтобы спасти неудачницу с бытового факультета.
А в самых укромных уголках моей памяти был другой Калеб… Он произносил мое имя хриплым от сдерживаемых эмоций голосом и смотрел золотистым, пробирающим до самых костей взглядом.
– Начинай, – прикрывая глаза, милостиво разрешила я.
Ответом стала тишина.
Пришлось вновь открыть глаза и выжидательно взглянуть на Бенедикта. Чувствовать себя виноватой не нравилось. В глубине души даже всколыхнулась совесть, напоминая обо всех ошибках, которые я совершила.
– Что? – буркнула раздраженно.
– Ты хоть понимаешь, что натворила? – зловеще тихим голосом произнес он.
У меня по телу тут же прошла ледяная дрожь. Словно меня иголками проткнули сразу в сотне местах одновременно.
– Пыталась выжить.
– Вопиющее несоблюдение правил техники безопасности, нарушение целого ряда правил академии ради удовлетворения своих амбиций.
– С техникой безопасности согласна, виновата. Но никаких правил я не нарушала, – возразила я.
– Ты больше не допускаешься в дозор, – все тем же жутким тоном сообщил декан.
Это и понятно. Какой дозор после такого.
– Даже не сомневалась.
– И больше никакого Разлома, – выдал новое решение Бенедикт.
Вот тут я смолчать не могла.
– Не имеешь права.
– Я декан боевого факультета.
– Но не ректор. Ты не можешь мне запретить спуск в Разлом.
– Могу.
И мы оба понимали, что это правда. Может. Всего на две недели, не больше, но вполне достаточно, чтобы все рухнуло и я не получила допуск на экзамены. От одной только мысли об этом внутри все будто заледенело и даже сердце словно замедлило свой ритм.
– Ты так не сделаешь, – прохрипела я едва слышно, облизав вмиг пересохшие губы.
– Почему?
– Потому что я никогда тебя не прощу, – прошептала в ответ, смотря прямо в глаза золотому дракону.
Некоторое время мы играли в гляделки, словно пытаясь понять, как далеко готовы зайти в своей ненависти.
– У тебя сильные ушибы, синяки и несколько ссадин, разрыв коленного сухожилия, но обошлось без переломов, – поднимаясь, сухо обронил Бенедикт. – В лазарете останешься еще на двое суток. Целители должны исключить опасность внутренних кровотечений.
Он не глядя достал часы из кармана брюк, что-то быстро изучил и захлопнул крышку.
– Поговорим с вами, студентка Геррос, после того, как вас выпишут.
– Как скажете, магистр.
И ушел, оставив меня одну.
***
О том, какие сплетни витают обо мне в академии, я услышала от соседок, пришедших меня навестить. Ни о каком позорном падении в чашу Разлома никто ничего не знал.
Судя по слухам, выскочка Геррос решила покрасоваться перед другими, не рассчитала свои силы и попала в засаду теропипосов. Сильно не пострадала, но проведет пару дней под наблюдением у целителей.
Никого данное происшествие особо не удивило. В Разломе и не такое случается. Не одни, так другие попадают в неприятности.
Девчонок больше волновал неожиданно сгоревший северный подъемник, который сейчас усиленно пытались восстановить лепреконы.
– Говорят, это все фениксы, – поделилась Элла.
– Больше похоже на магию огня у драконов, – не соглашаясь, покачала головой Кармина.
– Ну не знаю, фениксы более странные, чем драконы.
– Зато драконы более эмоциональные. Особенно огненные. Это вполне в их духе – взять и сжечь что-нибудь.
– Но зачем? Это нелогично, – заметила Элла.
– Чего ты ожидала от драконов? Они наш клуб «уведами» зовут! О какой
