наследника – вообще трудно вдвойне!
Папаша Упрямец: Баоцзун попал в самую точку, вот что значит – настоящий учитель. Моя позиция совпадает с вашей, Баоцзун, дом я строить не буду.
Фань Баоцзун: Тогда мне больше нечего добавить.
Папаша Упрямец: Лунцай, теперь ты.
Деревенский староста: У меня не настолько высокий уровень, как у Баоцзуна, чтобы говорить так культурно и по делу. Папаша Упрямец, у меня есть несколько хулиганских вопросов о женитьбе, могу спросить тебя начистоту?
Папаша Упрямец: Давай!
Деревенский староста: Вы с Сяоин жили вместе несколько лет, вы были настоящими мужем и женой? Я имею в виду – вы спали на одной кровати?
Папаша Упрямец: На одной кровати спали, было дело.
Деревенский староста: Я имею в виду, вы же занимались тем, чем занимаются мужчины и женщины? Тогда почему у вас не было детей?
Папаша Упрямец: Не занимались мы этим, откуда же возьмутся дети?
Деревенский староста: Вот же, то есть вы притворялись мужем и женой, а на самом деле ваши отношения были чистыми и целомудренными?
Папаша Упрямец: Поэтому Сяоин и благодарна мне.
Деревенский староста: Давай не будем о тебе и Сяоин! Я задам другой вопрос: ты вообще когда-нибудь спал с женщиной?
Папаша Упрямец: После того как я попал в плен к Народно-освободительной армии, нет, не случалось.
Деревенский староста: То есть когда ты был солдатом гоминьдановской армии, то было дело?
Папаша Упрямец: Захаживал в бордель.
Деревенский староста: Со сколькими успел?
Папаша Упрямец: Да не со сколькими, денег не было, всего два раза-то и был.
Деревенский староста: А еще? Не из борделя. Бесплатно или насильно?
Папаша Упрямец: Насильно? Я же не японский дьявол.
Деревенский староста: Ну а по собственной воле, типа любовницы, кто-нибудь был у тебя?
Папаша Упрямец: Не было. Я же не офицер.
Деревенский староста: То есть за всю свою жизнь в отношениях мужчины и женщины ты сделал всего лишь два залпа, когда был солдатом гоминьдановской армии, и то с проституткой.
Папаша Упрямец: Мне стыдно тягаться с тобой в этом вопросе.
Деревенский староста: Хорошо, продолжу тебя расспрашивать. Когда ты делал те два залпа, испытывал радость?
Папаша Упрямец: Конечно, я же был молодой тогда.
Деревенский староста: Когда Цинь Сяоин жила с тобой, ты тоже был еще не старый.
Папаша Упрямец: Ты же говорил – не будешь упоминать о том, что было у меня с ней.
Деревенский староста: Хотя у вас и не было отношений мужчины и женщины, но я не верю, будто ты этого не хотел.
Папаша Упрямец: Конечно, хотел, да никак.
Деревенский староста: Ох, значит, твой парень ни на что не годится, бесполезный.
Папаша Упрямец: А ты пошляк! С моим парнем все нормально, можно вместо коромысла использовать, вещи таскать.
Деревенский староста: Тогда почему ты сказал «никак»?
Папаша Упрямец: Если бы между мной и ею произошло это, то она бы оказалась связана по рукам и ногам, привязана ко мне, а если бы появился ребенок, то точно не смогла бы уйти, а это уничтожило бы ее. Вот поэтому я и сказал – никак.
Деревенский староста: После отъезда Цинь Сяоин ты не думал о том, чтобы завести женщину, в смысле жениться?
Папаша Упрямец: Думал, но не мог.
Деревенский староста: То есть имела место женщина, которая нравилась или с которой ты мог бы поладить, но не было денег?
Папаша Упрямец: Думаю, ты знаешь эту женщину. Но уже столько лет прошло, должно быть, уже и не вспомнишь.
Деревенский староста: Кто это? Просто назови место и имя, я точно вспомню. Цинь Сяоин же так давно уехала, а я до сих пор помню, как она выглядела, у нее еще родинка была возле рта, такая классическая родинка – признак красавицы.
Папаша Упрямец: Ты что-то заболтался.
Деревенский староста: Так все-таки кто?
Папаша Упрямец: Хватит, у меня сейчас нет ни решимости, ни уверенности, не буду говорить, чтобы не причинить ей неудобство.
Деревенский староста: Хорошо, не хочешь, не говори. Тогда задам последний вопрос. Ты сейчас здоров?
Папаша Упрямец: Чепуха, ты разве не видишь, что я здоровехонький перед тобой? Хотя мне и восемьдесят один, но никаких проблем со здоровьем нет.
Деревенский староста: Включая твой пистолет?
Папаша Упрямец: Никто не пробовал, но частенько он сам непроизвольно стреляет, это правда.
Деревенский староста: Это не проблема. Тогда я все понял, хочу тебя подбодрить – найди женщину и женись!
Папаша Упрямец: Но мне уже восемьдесят один, это нормально?
Деревенский староста: Только что Баоцзун говорил, что для пожилых людей дом не важен, важно здоровье и счастье! Ты сейчас здоров, но разве счастлив?
Папаша Упрямец: …Я хочу жениться, на той женщине, которую только что упоминал.
…………
Трое пожилых людей, всем за семьдесят – деревенский староста, Фань Баоцзун и Папаша Упрямец – провели тайную беседу во внутренней комнате и наконец закончили. Они по очереди вышли из комнаты, словно три командира, разрабатывавших план сражения, из бомбоубежища, служившего штабом, Папаша Упрямец – как главнокомандующий, а староста и учитель Фань – как начальник штаба и советник. В главной комнате в ожидании толпился взволнованный народ, точно командиры и бойцы ниже рангом, которые рвутся в бой. Они надеялись, что оглашенное решение будет отвечать их надеждам ко всеобщему удовольствию.
Папаша Упрямец стоял между старостой и учителем Фанем, высоко подняв голову и выпятив грудь, всем видом напоминая главнокомандующего. Он прочистил горло и спокойно произнес:
После мыслительной и мобилизационной работы, проведенной Лунцаем и Баоцзуном, двумя людьми, которым я больше всего доверяю, я принял окончательное решение. Этот дом нужно только как следует отремонтировать, но сносить его мы не будем. Что касается женитьбы, я все-таки думаю найти себе спутницу жизни, однако кого искать и как следует поступить – это буду решать я сам!
Только он закончил, на лицах большинства родственников отразилось разочарование, словно врач сообщил им, что у них тяжелая болезнь. Было очевидно, что решение Папаши Упрямца слишком сильно расходится с тем, что они планировали, прямо как небо и земля. Столь безжалостное и бессердечное решение точно не было его собственным, он наверняка послушался предложений старосты и учителя Фаня! Это все их зависть, ревность и ненависть затуманили голову Папаши Упрямца, и он принял решение, которое весьма невыгодно для родни. Их полные ненависти глаза, как стрелы, пронзали стоявших по обеим сторонам от Папаши Упрямца старосту и учителя Фаня, словно желая уничтожить их, – только гибель этих двух злодеев может принести родственникам Папаши Упрямца хоть какое-то облегчение.
Староста испугался, он поспешил свалить с себя ответственность: Про дом я и слова не сказал, это
