от туфель, босиком шагает по ковру в сторону ванной комнаты и скрывается там.
Расстёгиваю ремень, снимаю брюки.
Шиплю про себя грубое ругательство, когда вижу огромный синяк и царапины. Действие гормонов, которые обезболивали моё буйство, постепенно проходит, и боль начинает лизать пятки.
«Твою мать!» - ругаюсь я, когда она становится ощутимой, особенно при движении.
Ковыляю до постели, присаживаюсь на её край.
Николь возвращается с раскрытой аптечкой в руках и ахает от увиденного увечья.
- Солор, ведь так до гибели недалеко…
Глава 53.
Солор
Качает головой и опускается на колени. Старается действовать осторожно. Скользящие и бережные движения её пальцев, словно лечебная мазь, обезболивает мои раны.
- Я принесу лёд, - заявляет Николь, обработав царапины и наложив повязку, - тебе нужно прилечь.
Оглядываюсь назад, на подушки, потом смотрю на разбитую дверь.
- Не сюда. Принеси в мою комнату. Я сейчас как-нибудь доберусь до неё, - и поднимаюсь с постели.
Она поджимает губы на моё упрямство и уходит.
Когда я дошагиваю до своей комнаты, Васильчикова уже появляется на горизонте с пакетиком льда в руках и с полотенцем на плече. Помогает мне зайти в спальню и лечь на высокую постель.
Она садится рядом и, обмотав лёд полотенцем, прикладывает к ушибу.
- Ты, словно мать, заботишься обо мне.
- Не дай, бог, мне такого сына, - произносит тихо и спокойно, - прикройся, - забрасывает мои бедра краем покрывала.
Ком подбирается к горлу, когда я пытаюсь анализировать сложившиеся обстоятельства.
- Что думаешь по поводу моей ситуации? - невольно отвожу глаза.
- Обратись за помощью сейчас, Солор, - она робко поднимает на меня взгляд, - потому что даже через год может быть поздно.
- Почему ты так думаешь? – заставляю себя вслушаться в её последующие слова.
- Потому что в твоих руках сосредоточилось два могучих средства, которые с геометрической прогрессией усугубят ситуацию. Это деньги и власть. Ибрагим восстанет в тебе с помощью этих сил. Вот увидишь…
- Я не хочу один…
Николь чуть подается вперед и накрывает мою руку своей прохладной ладонью:
- Я пойду с тобой. Ты знаешь, мне есть над чем поработать, - слегка пожимает плечами, - комплекс насчёт огромного родимого пятна, отношения с отцом, в общем, существуют проблемы, которые разумно решить, нежели потом жить с ними на протяжении всей жизни.
Долго и задумчиво смотрю на неё. Затем медленно тяну её руку к себе и целую.
- Спасибо, Николь, спасибо, - с трудом выдаю я, ласково поглаживая тыльную часть её кисти подушечкой большого пальца.
- Я надеюсь, мы справимся.
- Иди ко мне, - протягиваю к ней руки и бережно принимаю её в свои объятия.
Я полулежу на постели, Николь устраивается ко мне под бок. Мы практически больше не разговариваем. Греем свои души и сердца долгими и исцеляющими объятьями. И, таким образом, незаметно друг для друга засыпаем.
Трель характерного рингтона вырывает меня из сна около трёх часов ночи. Кузен.
Успеваю быстро подхватить гаджет правой рукой, чтобы не разбудить Николь. Спящей и беззащитной она лежит на левой моей руке, и я стараюсь, как можно менее ощутимо для неё, вытащить руку из-под её шеи.
У меня получается и теперь я весь в ночном звонке.
- Да, - внятно шепчу, осторожно скидывая ноги с постели.
- Всё сделано, брат.
- Чисто?
- Разумеется.
- Что именно?
- Падение автомобиля с моста в воду. Труп не найдут.
- Дальше действуй по инструкции. Пока ты мне не понадобишься.
- Понял. До связи, - кузен отключился.
Оглядываюсь на Николь. Спит. Но иногда во сне человек, в определенных стадиях, прекрасно всё слышит. Чтобы сделать звонок пластическому хирургу решаю уйти в ванную комнату. Боль уже терпима, и я без проблем дохожу до помещения.
- Бакир Сахимович, доброй ночи! – говорю вполголоса. – Материал выведен из игры. Приступайте.
- Как скажешь, дорогой, - сонно вздыхая, отзывается Заман.
- Когда можно будет взглянуть на «Заготовку»?
- Месяца через три, не меньше.
- Благодарю, Бакир Сахимович, я буду на связи, - воодушевлённо замечаю и прощаюсь.
Сама мысль о том, что скоро у меня будет копия Николь, согревает мне душу и подкармливает моё эго. Воображение поспешно рисует вариации происходящего, но я успокаиваю себя и возвращаюсь в комнату.
На следующий день, после плодотворного и рутинного дня в компании, мы с Васильчиковой отправляемся в офис известного психотерапевта.
Николь вместе с нашим юристом подготовили договор о неразглашении информации, ни при каких обстоятельствах. Только подписав его, специалист увидел, каких клиентов он получил.
Удивление очень быстро сменилось диалогом, который становился с каждой минутой всё более продуктивным.
- Это хорошо, что вы решились на парную терапию. Так вы будете знать проблемы друг друга и способствуете морально-психологическому выздоровлению, - глядя на нас по очереди подмечает седовласый, но внушающий надежду мужчина.
Инстинкт подсказывает мне, что он побаивается нас или, по крайней мере, относится с опаской. То вызывает у меня слабую улыбку, похожую на усмешку.
- Вы пара? – неожиданно спрашивает психолог. – Я должен понимать ваш статус ясно для разработки терапии. – Вовремя поясняет он, а то бы я непременно указал ему, что это не его дело.
Николь мудро молчит, а я после глубокого вдоха-выдоха выдаю:
- Мы пара. Но… с поправкой «начинающая». У нас лишь недавно состоялись первые интимные отношения. Я также хотел бы отметить, - закинув ногу на ногу, деловито жестикулирую, - что мы не нуждаемся в помощи сексолога, нам нужна помощь психотерапевта. Если вы нас не устроите в ближайшие три сеанса, - приподнимаю уголки губ и гляжу на мужчину исподлобья, - я оторву вам голову.
После этого психотерапевт «всё понял» и принялся за работу. Первый сеанс я слушал его очень скептически. Но на втором сеансе я начал вникать. Дико помогала Николь. Одно только её присутствие облегчало мои муки. А когда мы вкусили всю соль этих «разговоров по душам», препарирования и отсекания ненужного, нас обоих накрыл катарсис.
Были такие часы между нами, когда, даже не разговаривая, мы понимали друг друга с полуслова. Это пугало и радовало одновременно. Но шагать к исцелению и пониманию большего в жизни нужно было ещё прилично. Хорошо, когда ты делаешь это хотя бы вдвоём. В одиночку вытягивать себя неимоверно трудно.
За всеми этими плюсами был и огромный минус. Я совсем позабыл о матери.
