К Толмачеву, стоящему у «Волги», подошел адъютант и, понаблюдав за побоищем, разгоревшимся перед магазином, сказал:
– И это мой народ!.. Я должен им гордиться?.. Гордиться вот этими?.. Я должен подыхать за них, как майор Сарматов в Афгане?.. Нет уж, увольте, товарищ генерал, мимо денег!
– Я обдумаю этот вопрос, капитан! – ответил генерал голосом, в котором отчетливо слышались металлические нотки, и решительным шагом пошел к захлебывающейся мутной яростью толпе.
Бугаи-милиционеры, со спокойствием сфинксов наблюдавшие от дверей магазина за побоищем, увидев номера черной «Волги» и направляющегося от нее в их сторону представительного вида человека, спохватились и стали обрушивать направо и налево удары дубинок, что есть силы лупцуя людей по чему попало – по головам, спинам, лицам. Толпа моментально рассосалась, рассредоточилась. Люди стали расползаться по углам подсчитывать понесенные потери в виде выбитых зубов, разбитых, фонтанирующих кровью носов, выдранных волос и ссадин. Затем все снова заняли свои места в очереди, и она снова уползла гигантской змеей за угол магазина, растянувшись на многие десятки метров.
– Вот что значит власть! – заметил Толмачеву поменявший к этому времени колесо водитель. – А вы – без страха!.. Без страха на улицах средь бела дня друг дружку резать будут!
– Господи, до чего людей довели! – сквозь стиснутые зубы вырвалось у того. – Не кончится добром эта перестройка, Трофимыч! Помяни мое слово – не кончится!
– Ясное дело, ничего хорошего из этого не выйдет, – спокойно поддакнул Трофимыч. – Выпускают стадо из загона, оно куда бросается? Правильно, к реке… Кто-то напьется, кто-то на другой берег переплывет, а кто-то утонет, – рассудительно продолжил он.
Москва. Госпиталь имени Бурденко3 июля 1988 года
«ЗИЛ», едко прозванный в народе «членовозом», и черная «Волга» к подъезду госпиталя подкатили почти одновременно.
– Рад встрече, Николай Степанович, рад! – поприветствовал генерал Толмачев вышедшего из «членовоза» пожилого человека с седыми волосами, постриженными ежиком, в очках, за золотой оправой которых прятались цепкие, не по возрасту молодые глаза. – Конечно, в Кремле при всем честном народе зачитать бы указ, ну уж служба наша не для огласки… – продолжил Толмачев.
– И так уважили, Сергей Иванович! – не скрывая своего расположения к генералу, пробасил тот. – И главное, не заставили Вадима ждать, волноваться.
– Блины хороши горячими! – улыбнулся Толмачев. – Вашим зятем совершен подвиг, сказавшийся на Женевских переговорах по Афганистану. Руководство страны учло этот факт и не стало затягивать…
– Не скромничайте, Сергей Иванович! – перебил его Николай Степанович. – Если бы не вмешательство вашего брата, ходил бы этот указ по этажам до второго пришествия. Кстати, я тут на приеме в английском посольстве имел удовольствие беседовать с Павлом Ивановичем. Который раз поразился я его дару предвидеть будущее, прозорливости его, так сказать… И мысли он излагает весьма дельные…
– Как говорит наша мать, Толмачевы – народ серьезный! – засмеялся в ответ генерал.
– Серьезный! – согласился Николай Степанович. – С вами лучше на «ты» и за руку… Кстати, познакомься – это моя дочь Рита и радость моя на старости лет, внук! – улыбаясь, показал он на стоящую у машины молодую женщину и вихрастого малыша.
Опустив глаза, Рита пожала руку Толмачева и произнесла:
– Мы уже встречались с вами, Сергей Иванович, помните, в Никарагуа?..
– Как не помнить! – ответил тот и подхватил на руки малыша. – Ну, как зовут тебя, молодой человек? – спросил он, подкинув малыша в воздух.
– Тошка! – ответил тот, заливаясь смехом.
– Тошка – это Антошка, выходит?
– Не Антошка, а Платошка! Платон Савелов меня зовут!
Что-то в лице ребенка привлекло внимание генерала, и он даже отстранил его на вытянутых руках, чтобы получше рассмотреть… Вглядевшись в него, он, не в силах скрыть изумления, перевел внимательный взгляд на его мать.
Встретив этот взгляд, Рита гордо вскинула голову и еле слышно, но твердо произнесла:
– Да!..
Под растерянным взглядом генерала она подошла к отцу и громко спросила:
– Папа, что за жуткие тайны, по какому случаю сбор у Вадима?
– Наберись терпения, дочка! – обнимая ее за плечи, улыбнулся тот. – Сюрприз!.. Сюрприз, родная!..
Рита вопросительно посмотрела на Толмачева, но тот поспешно отвел глаза, заинтересованно наблюдая за выходящим из дверей госпиталя порученцем.
– Облачился, – сообщил порученец на ухо генералу.
– Ни о чем не догадался?
– Не-е! Требует следователя из военной прокуратуры и матерится как сапожник.
– Ну что ж, послушаем, послушаем! – усмехнулся Толмачев и показал всем на дверь госпиталя, давая понять, что пора заходить внутрь.
В пронизанной лучами солнца одиночной палате капитан Савелов, одетый в новенький, с иголочки костюм, из которого нелепо торчали его забинтованные руки, удивленно повернул так же плотно окутанную бинтами голову к входящим: тестю, жене, сыну, Толмачеву и его порученцу.
– Сиди, сиди! – сказал Толмачев, входя в палату, хотя Савелов и не делал попытки встать.
Вперед вырвался Тошка и, подбежав к отцу, прижался к его колену.
– Папа, покажи, сколько дней будешь здесь? – спросил он и протянул вперед растопыренные ладошки.
Савелов старательно сжал их в два кулачка своими забинтованными руками и бросил взгляд исподлобья на Толмачева.
Развернув протянутый порученцем сверток, Толмачев произнес нарочито будничным голосом:
– Товарищ Савелов, приказом Председателя КГБ СССР за успешное выполнение задания государственной важности вам присваивается воинское звание подполковник. Присвоение через звание – большая теперь редкость, так что поздравляю, Вадим Юрьевич! – и протянул Савелову погоны.
Тот покрутил их в руках и тусклым голосом произнес:
– Служу Советскому Союзу! – после чего, криво усмехнувшись, продекламировал: – «С неба упали две крупных звезды – мне на погоны…»
– Так держать, зять! – громко и радостно выкрикнул за его спиной Николай Степанович. – К маршальскому жезлу – через две ступени! Ты что, не рад, что ли? – спросил он, заметив невеселое выражение лица Савелова.
– Рад! – равнодушно ответил тот.
Адъютант протянул Толмачеву красную папку, и тот, раскрыв ее и выдержав подобающую случаю паузу, торжественно зачитал:
– Указ Президиума Верховного Совета СССР. За героизм и мужество, проявленные при выполнении специального задания, подполковнику Савелову Вадиму Юрьевичу присвоить звание Герой Советского Союза с вручением ему ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
