гадость, Роман удовлетворенно хмыкнул и, подмигнув мне напоследок, слинял в сторону курилки. А я так и осталась стоять столбом, не в силах сдвинуться с места.
Вот ведь… Как же хочется верить, что он не прав! Что Дима особенный, не чета этим похотливым ослам, что весь мир у его ног. Но факты… Будь они неладны, эти факты! Как ни крути, а Роман дело говорит. Нет дыма без огня. Не зря ведь Дима скрытничал, темнил, от ответов уходил. Будь он чист как слеза младенца — так и рассказал бы все как на духу.
Всхлипнув, я смахнула непрошеные слезы и уставилась в монитор невидящим взглядом. Работа, Лена, работа. Нужно сосредоточиться на том, что действительно важно. На Машке, на карьере. А принцы, будь они неладны… Как-нибудь и без них проживем. Не впервой.
Целый день я послушно отвечала клиентам, что-то бубнила в трубку, механически улыбалась. А в голове роились невеселые мысли. Как же так? Почему опять не сложилось, почему в который раз наступаю на одни и те же грабли? И будет ли когда-нибудь по-другому?
— Так, подруга, сворачивай тут губу бантиком, — безапелляционно заявила Ольга, плюхаясь рядом на обеденном перерыве. — Че-то ты совсем скисла. Давай-ка рвем когти с работы пораньше и плюхаемся по забегаловкам. Мозги проветрим, вискарика тяпнем, мужиков посмотрим. Глядишь, и жизнь налаживаться начнет!
— Да ну тебя, Оль! — вяло отмахнулась я, ковыряя вилкой безвкусный салат. — Какие мужики, какой вискарь? У меня Машка дома не кормлена, не гуляна. Да и настроение ни к черту.
— Вот именно! Надо исправлять! — не унималась подруга, сверкая глазами. — Кому сказала — собирайся! Хоть на пару часиков оторвемся, а то так и до старости в девках просидишь.
Кое-как отбившись от неугомонной Ольги, я поплелась домой. Все мысли — о Диме и наших разрушенных отношениях. Как же так? Почему он не поборолся за нас? Не попытался переубедить, успокоить? А, плюнул и растаял, даже извиняться толком не стал. Ну и черт с ним! Не очень-то и хотелось.
Но сердце предательски ныло, не желая верить в случившееся. Да и разум подкидывал сомнения — а вдруг и правда зря? Может, стоило поговорить начистоту, прежде чем рубить с плеча? Глядишь, и обошлось бы. А теперь поздно — Дима со своими секретами где-то там, а я тут — у разбитого корыта.
Войдя в квартиру, я устало прислонилась к двери и зажмурилась. Тихо. Мама с Машей, наверное, гулять пошли. Вот и славно, сил никаких нет изображать жизнерадостность.
Прошаркав на кухню, я поставила чайник и тяжело опустилась на табурет. Перед глазами все плыло от подступающих слез. Ну почему, почему у меня вечно все через пень-колоду? Другие вон, счастливые, с мужьями да детишками, а я…
Внезапно в прихожей истошно заверещал телефон. Кого это принесло на ночь глядя? Ольга, что ли, решила продолжить уговоры насчет "культурного отдыха"?
Не глядя, я схватила трубку и недовольно буркнула:
— Слушаю!
— Лена? Это я, Маргарита Павловна, — раздался незнакомый женский голос. — Мама Димы, помните? Нам нужно встретиться. Я должна вам кое-что рассказать…
38
Признаться, когда мать Димы позвонила и предложила встретиться, я опешила. Это еще что за новости? Мало мне душевных терзаний, теперь еще и его родственники в игру вступают? Нет уж, увольте. Хватит с меня этой семейки и их тайн.
Но что-то все же не давало покоя, заставляло прислушаться к настойчивому голосу в трубке. В конце концов, разве я не мечтала узнать правду? Так почему бы не рискнуть? В худшем случае получу еще одно доказательство лживости Димы. А в лучшем… Что ж, поживем — увидим.
Маргарита Павловна встретила меня в маленьком кафе на набережной. Элегантная, холеная дама с безупречной укладкой и ухоженными руками. Сразу видно — привыкла к хорошей жизни. Я невольно поежилась, чувствуя себя бледной молью рядом с ней.
— Здравствуйте, Елена, — сухо кивнула она, окидывая меня цепким, изучающим взглядом. — Рада, что вы все-таки пришли. Присаживайтесь, нам есть о чем поговорить.
Я опустилась на краешек стула, комкая в руках салфетку. В горле пересохло от волнения, по спине побежали мурашки. Интуиция подсказывала — этот разговор перевернет всю мою жизнь. Или даст надежду на счастье, или окончательно добьет.
— Я хочу рассказать вам о Диме то, чего он сам никогда не скажет, — начала Маргарита Павловна, помешивая кофе. — Его прошлое, его тайны… Поймите, у него были веские причины молчать. И если бы не крайние обстоятельства, я бы тоже унесла эту историю в могилу. Но мой сын… Я больше не могу видеть, как он угасает. Даже после смерти Милы и Роберта он не был настолько убит.
У меня голова пошла кругом. Мила? Роберт? Какие еще смерти? Но не успела я и рта раскрыть, как Маргарита Павловна жестом попросила помолчать и продолжила свой рассказ.
Оказалось, Дима действительно начинал как простой охранник в том ТЦ, где мы впервые встретились. Часами любовался витринами, мечтая когда-нибудь позволить себе шикарные часы и костюмы. Но шанса выбиться в люди у парня из провинции не было. Пока в один из дней он не спас жизнь влиятельному бизнесмену Роберту во время бандитской перестрелки.
Роберт оценил смелость и сообразительность своего спасителя. Взял над ним шефство, стал учить премудростям большого бизнеса. А еще познакомил со своей дочерью Милой — хрупкой красавицей с огненными волосами и нежной, творческой натурой. Между ней и Димой вспыхнули настоящие чувства. Эта любовь окрыляла, давала надежду, что все мечты сбудутся.
Именно Мила сделала Диме ту пресловутую татуировку — затейливую спираль, оплетенную виноградной лозой, его персональную "звезду". Сама придумала эскиз, сама держала машинку. Говорила — пусть будет символом нашей тайной помолвки. Ведь Роберт и слышать не желал о браке дочери с пареньком из низов, пусть даже и перспективным. Но Диму это не смущало. Он был уверен — рано или поздно получит благословение, станет партнером и зятем Роберта. Не может же тот вечно гнуть свою линию!
Но радость длилась недолго. Оказалось, у Роберта были мрачные тайны. Когда-то давно, делая первые шаги в бизнесе, он связался с криминальным миром. Отмывал деньги, проворачивал темные махинации. Думал — разбогатею и порву эти цепи. Не тут-то было.
Бандиты держали Роберта на коротком поводке долгие годы. Шантажировали компроматом, вымогали деньги, заставляли плясать под свою дудку. А когда он попытался соскочить, начали угрожать тем, что было ему дороже всего — дочерью Милой.
Несчастный отец из кожи вон лез, пытаясь защитить любимое
