доказательства нет. Но точно так же нельзя логически опровергнуть данное утверждение. Единственно возможное доказательство зависит от непосредственного проявления активности этого органа. Эмпирическое же опровержение невозможно, поскольку для эмпирического отрицания реальности любой предполагаемой психической функции или органа нужно обладать полным знанием обо всех возможностях психики. Мне не известны претензии какого-либо психолога на подобное всеведение.
Теперь отметим, что если бы какой-то индивид был непосредственно знаком с действием психического органа, который у большинства людей либо совершенно пассивен, либо действует незаметно для относительного сознания данного индивидуума, то он на личном опыте убедился бы, что эта функция или этот орган – реальны. Но, попытавшись доказать эту реальность тем, у кого такая функция совершенно не проявлена, он столкнулся бы с серьезными трудностями. Все, что ему удалось бы донести до сознания обычных людей, должно было бы формулироваться в терминах тех функций, которые у них активны. То есть пришлось бы пользоваться в основном языком так называемого рационального сознания, опирающегося на пять чувств. Все, что выходит за их рамки и является особенностью исключительно этого нового органа, будет несоизмеримым со старым опытом, а следовательно – невыразимым; окажется, что новый опыт вообще невозможно передать. А то, что можно было бы передать, будет, как уже сказано, выражено в терминах обычной «нормальной» сферы опыта, доступной пяти чувствам. При достаточной изобретательности это сообщение можно истолковать так, что непробужденному сознанию гипотеза о неком новом органе покажется просто ненужной. Искусная изобретательность человеческого интеллекта, несомненно, вполне способна выдавать подходящие гипотезы. Но если бы, к примеру, слепорожденный смог придумать гипотезу, которая объяснила бы все услышанное от зрячих, не допуская реальности зрительного восприятия, то такие объяснения могли бы быть вполне убедительными для других слепых, но не произвели бы никакого впечатления на тех, кто видит. Ситуация была бы патовой.
Я еще не встречал ничьих возражений против того, что концепция скрытого мистического чувства, активного в некоторых случаях, но латентного у большинства людей, позволяет дать достаточное объяснение происхождению трансцендентного знания. Поднимается лишь вопрос о том, является ли такая концепция необходимой. Если мы допустим, что в конкретном случае это мистическое чувство реально задействовано, тогда, хотя само содержание, которое можно передать в зону обычного рационального сознания, основанного на пяти чувствах, вовсе не обязательно потребовало бы для своей интерпретации ссылок на мистическое чувство, но без таких ссылок какая-то часть содержания исходного состояния осталась бы несоизмеримой и невыразимой и продолжала бы требовать объяснения. Насколько мне известно, гипотезы сознания, ограниченного пятью чувствами и рассудком, подразумевают, что такое невыразимое содержание и его значение являются просто иллюзией. Для мистика же это служит доказательством несостоятельности всех подобных гипотез – поскольку он говорит, что сознаваемое посредством мистического чувства более реально, чем материал, поставляемый обычными органами чувств. Как рациональное сознание может оспорить это? Согласно основному допущению, мистик располагает рациональным сознанием из пяти чувств плюс то, что осознано благодаря мистическому чувству; потому он в состоянии дать сравнительную оценку, тогда как сознание, которое ограничено всего лишь пятью чувствами, сделать этого не может. И все же часть малопорядочных психологов (которые в других случаях пользуются рафинированным научным языком) опускаются до уровня уличных мальчишек, придумывающих друзьям обидные клички. Я заявляю, что это недостойно истинного ученого и просто воспитанного человека.
Логика требует, чтобы строгий аргумент удовлетворял условиям необходимости и достаточности. Но такое совершенство достигается лишь в чистой математике. Никакая индуктивная (следовательно, никакая научная) гипотеза не отвечает этим обоим условиям. Нет ни одной научной гипотезы, которая являлась бы в логическом смысле необходимой – ведь можно создать иные гипотезы. Но научная гипотеза должна пройти проверку на достаточность, то есть быть способной объединить все относящиеся к делу факты в некую целостную систему. И если в споре обладателей мистического чувства с теми, в чьем распоряжении чувств всего пять, не использовать в качестве аргумента взаимное обзывание обидными словами, тогда станет ясно, что за рамки канона научных гипотез выходят именно интерпретирующие теории «пятичувственного» типа. В таких гипотезах не выполняется условие достаточности.
Что касается невыразимости содержания, или качества мистических состояний сознания, то можно отметить, что в этом вовсе нет ничего странного. «Невыразимый» – значит неописуемый, или непередаваемый. Непередаваемость не является чем-то неслыханным, она присуща даже впечатлениям, получаемым посредством обычных пяти чувств. Специфическое качество одного органа чувств невозможно передать в терминах, понятных с позиции другого чувства. И, конечно, есть нечто принципиально невыразимое в отношениях между ощущениями и понятиями. Понятия передают частное переживание одного индивида другому лишь в той степени, в какой им присущ общий опыт восприятия. Понятия передают смысл только потому, что за ними у обоих людей стоит нечто общее. Таким образом, мистик знает о невыразимости содержания или качества в случае общения с немистиком, но собрату-мистику определенное понятие, знак или символ обычно передают это содержание более или менее адекватно. В последнем случае понятиям, знакам или символам свойственна иная референция, и двух (или нескольких) индивидов объединяет знакомство с соответствующими референтами.
Говоря о Трансцендентном Сознании в высшем смысле, нам надо было бы отбросить идею о каком-то органе сознания, поскольку понятие «орган» подразумевает ограничение. Но пока идет речь о более низких ступенях мистического сознания, понятие «внутренний орган» является допустимым.
2. Безобъектное Сознание есть и тогда, когда объектов еще нет.
Этот афоризм подчеркивает первичность Сознания по отношению к содержанию. Но это не какое-то первенство во времени – в том смысле, в каком причина предшествует следствию. В терминах времени Изначальное Сознание является причиной объектов не более, чем пространство есть причина звездных систем. Но без пространства не могло быть звездных систем, и, аналогичным образом, без Сознания не было бы никаких объектов. Потому Безобъектное Сознание было, есть и будет не в смысле «настоящего» (точки перехода будущего в прошлое), а как Вечное Сейчас. Это «есть» представляет собой отрицание времени. Безобъектное Сознание не причина, определяющая нечто конкретное; Оно – Беспричинная Причина, благодаря которой возможна всякая конкретизация.
Под «объектами» здесь следует понимать любую модификацию (в самом общем смысле) сознания. Это не только видимые или мыслимые объекты, но и любое состояние, окрашенное ощущениями. То есть само состояние, окрашенное ощущениями, является определенным содержанием или объектом.
Мы не можем найти первый объект, поскольку перед ним должен быть его причинный предшественник. Поток объектов течет из прошлого «ниоткуда» в будущее «никуда». В этом временнóм потоке нет никакой субстанции, а потому целый эон[94] эонов в точности такой же, как самая малая частица времени (точно так же, как конечный отрезок на линии
