Военный как-никак. А я хоть и хлипкая на вид, но тоже смогу… ну, хотя бы ухо откусить!» Сравнив на глазок рост Чена и свой собственный, я успокоилась: уж до уха-то я достану!
Я чувствовала, что вечер у меня испорчен, впрочем, настроение тоже. Теперь только и буду ждать, когда кореец нас убивать начнет. Короче говоря, когда мы подъехали к ресторану, у меня в голове была такая каша, что я мысленно махнула на все рукой, но твердо пообещала себе: ничего из рук Чена не принимать и по возможности оградить от этого и Дуську.
Солидный метрдотель встретил нас как добрых знакомых. Он улыбался так широко и приветливо, что я всерьез стала опасаться, как бы не треснула кожа на его лоснящихся щечках.
Первый сюрприз ожидал нас уже при входе в зал. За столиком, неподалеку от эстрады, сидел Хобот со своим верным — или неверным? — Семеном. Выражение лица у Германа Максимовича было таким, что захотелось подойти к нему и погладить по голове. Хобот, видимо, чувствовал себя неважно: землистый цвет лица, что было заметно даже через загар, мешки под глазами, какие-то обвислые щеки… Казалось, что он даже похудел. Ничто не напоминало того респектабельного дядьку, который сошел с борта красавицы яхты под руку с шикарной девушкой. Сейчас антиквар больше походил на какого-нибудь друга Петровича из соседнего гастронома. Увидев нас, Хобот вяло махнул рукой, а Семен, окинув компанию взглядом, едва заметно кивнул. Причем, как мне показалось, кивнул не всем нам в знак приветствия, а именно Чену. Может, и правда, показалось?
— Располагайтесь, — прокудахтал метрдотель. — Что желаете в качестве аперитива?
Возле столика, словно из-под земли, вырос такой же улыбчивый официант. Он вопросительно изогнул спину, всем своим видом выражая полнейшую готовность исполнить любое наше желание.
— У нас в Корее аперитив не принято употреблять, — сообщил Чен.
— Слава богу, что мы не в Корее! — не слишком вежливо пробубнил Олег и сделал заказ:
— Мне коньяк, а дамам — сухой мартини.
Ого, Олег-то наш, оказывается, не только джентльмен, но и обладает прекрасной памятью, помнит, негодник, что мы с Дуськой употребляли, когда боролись с морской болезнью! Правда, пили мы тогда «Бьянко», но в качестве аперитива сойдет и «Драй». Кореец слегка нахмурился, но сумел быстро справиться с минутной слабостью и снова разулыбался. Меня его постоянная улыбка и приторная вежливость уже стали раздражать. Карнеги он начитался, что ли? Иначе с чего бы ему постоянно зубы скалить?
Перебрасываясь ничего не значащими фразами со своими собеседниками, я потягивала аперитив и разглядывала присутствующих в зале. В общем-то, обычный набор для любого ресторана: несколько путанок, стреляющих глазами по сторонам в поисках клиентов, бритоголовые ребятки явно бандитского вида, пожилые пары, молодежь… Неожиданно Дуська наступила мне на ногу и скосила глаза в сторону входа. Я перевела взгляд и замерла: с толстощеким метрдотелем, мило улыбаясь, беседовал… Ромка! Так вот, оказывается, чем занимается супруг, вместо того, чтобы заботиться о моей безопасности! Шастает по ресторанам! Ну, погоди! Дай только разобраться с потенциальным убийцей, и я покажу тебе небо в алмазах! Алексеев обвел взглядом зал, равнодушно мазнул глазами по нашей компании и, провожаемый гостеприимным метрдотелем, расслабленной походкой прошествовал к свободному столику. Я целиком погрузилась в составление плана мести коварному Ромашке. Средневековая инквизиция завистливо стонала от изобретаемых мною пыток! Сладкие грезы прервал голос Олега:
— Женечка, — томно проворковал он, удивив меня таким обращением, — первый танец мой! Не откажи в любезности!
И тут же толкнул меня коленом. Хорошенькая манера ухаживать, ничего не скажешь! Однако я постаралась обворожительно улыбнуться и произнесла:
— Придется согласиться, тем более что я давно мечтала с тобой потанцевать!
И я с удовольствием наступила Олегу на ногу тонкой шпилькой. Фотограф скривился от радости и кисло улыбнулся.
Тем временем проворный официант накрыл на стол. Признаюсь, что являюсь поклонником традиционной европейской кухни, и то, что появилось на столе, меня весьма разочаровало. Как и обещал Чен, меню у нас было исключительно азиатское. Окинув взглядом принесенные блюда, я с уверенностью опознала только зелень, с некоторым трудом — рыбу и, скорее интуитивно, — лапшу. Причем последняя носила какое-то мудреное название и напоминала прозрачных червяков, выжженных добела жарким корейским солнцем. «Господи, что за жизнь? — тоскливо подумала я. — Мало того что убивать собрались, так еще и аскаридами кормят напоследок! Так и помрешь голодной!»
Чен с неизменной улыбкой объяснял нам, из чего приготовлены все эти блюда. Я уныло глазела на него, даже не пытаясь запомнить. Когда очередь дошла до рыбы, почему-то вспомнилось, как по телевизору говорили, что азиаты ее едят в сыром виде, что употребляют в пищу какую-то ядовитую рыбку и что продолжительность жизни у них значительно дольше, чем у европейцев с их неизменным мясом, пиццей и прочими прелестями жизни. Глубоко вздохнув, я поблагодарила Чена за гастрономическую лекцию, положила себе на тарелку гору зелени и подала знак официанту, чтобы тот наполнил мой бокал белым вином. Не наемся досыта, так хоть напьюсь вволю напоследок, решила я и стрельнула глазами в сторону Ромашки, мысленно прощаясь с любимым. Тем временем в окружении любимого произошли заметные изменения. Вместе с Алексеевым за столиком теперь сидели две путаны и о чем-то весело болтали с моим мужем, причем незаметно было, чтобы Ромке это не нравилось. Он щедрой рукой разливал по бокалам шампанское и строил глазки сразу обеим.
— У меня с собой есть чудодейственный корейский бальзам, мёнхёп, изготовленный по старинному рецепту, — разглагольствовал Чен, разливая красно-коричневую жидкость из плоской фляжки по маленьким фарфоровым чашечкам. — Его непременно надо попробовать. Причем пьют его маленькими глотками из фарфоровых чашек и в небольших количествах. Это — настой из стручка волшебного дерева мёнхёп, которое, согласно «Бо ху тун и», в первой половине месяца выпускало, а во второй половине месяца теряло по одному стручку каждый день. В новолуние только один стручок не отсыхал и не отпадал.
Если пить этот настой раз в месяц, то всю жизнь сохранишь молодость, красоту, силу, и удача никогда не оставит тебя.
— Удача нам, конечно, не помешала бы! — воскликнула Дуська и одним махом опорожнила маленькую чашечку, в которую Чен налил своей отравы. Я поднесла к губам порцию бальзама. Тоже мне, мёнхёп, пахнет обыкновенной валерьянкой. В эту минуту Олег неловко повернулся и задел локтем какой-то соусник — тот шмякнулся прямо на белоснежный костюм корейца.
Чен злобно стрельнул глазами на фотографа, рассыпавшегося в извинениях.
— Ничего страшного, — вернул улыбку на место кореец и принялся салфеткой оттирать пятно.
Пользуясь моментом, я незаметно вылила дурацкий бальзам в блюдо с аскаридами — все равно его никто не ест. А вот Олег, произнеся несколько слов, изображавших тост, на моих глазах маленькими глотками опустошил чашку.
