полушку с денгой (4,5 коп.) желающих было много, но Дмитрий брал проверенных. Раньше надо было думать о прибыльной работе, ребятушки!
Сбили плоты из приготовленных бревен, на этот раз поставили будки для товара. О своем жилье никто не заикался и Дмитрий решил себя не напрягать. Не крещенские морозы, переспим несколько ночей в шалашах. Однако на будущее надо будет купить несколько больших лодий, сосен на долго не хватит.
Товару брали достаточно мало. До Великого Поста Москва будет сытая своим продовольствием, цены останутся низкие. Вот к Масленице, когда большинство начнут сусеки подчищать, надо будет основные сельскохозяйственные товары и везти. Как раз высокие весенние воды пойдут.
Приплыли в Москву, плот Дмитрий оптом продал тому же плотнику. Тот даже обрадовался. Бревна получились хорошие, избы удалось продать дороже, чем обычно. Купил все бревна, лишь бегло осмотрев для порядка.
Продовольствие Дмитрий сдал Хмелеву, обговорив цены и основные принципы торговли. Как он и ожидал, цены были низкие. Мишка с ходу предложил снизить еще, но Дмитрий строго запретил. Во-первых, пропадает любая выгода, во-вторых, это противоречит общей концепции торговли, разработанной Дмитрием. Все равно не прогорят. Мишке этого он говорить не стал, а только посоветовал не паниковать. Благо его начальник еще получал солдатское жалование гвардейца. Правда, отпуск был неоплачиваемым, но сейчас он вернулся на действительную службу и станет получать огромные деньги — почти рубль в месяц! И, может, на войне прибарахлиться, если самого не убьют!
Про свою собственную вотчину Дмитрий упоминать не стал — пронырливый Коська, конечно же, знал возможности своего хозяина. Почти сотня ревизских душ! И это только мужчины, поскольку налоги брались с мужского пола (от младенцев до стариков), а сколько бабского звания не знал и сам Дмитрий. Было желание посчитать, так, для статистики, но не хватило времени. Ему и одной хватает. По имени Марья.
В общем, вдохновил и направил подчиненных, пообещал заходить время от времени и отправился служить, как было указано, к сержанту Шмидту, являвшегося мучителем молодых рекрутов.
Глава 16
Сержант гвардейского Преображенского полка Шмидт оказался, как вы понимаете, немцем, невысоким, полненьким, но с узенькими усиками, в уже потрепанном, хотя не оборванном Преображенском мундире. Он занимался с недавно появившимися рекрутами — неграмотными крестьянами из глубинки, каковой была, в общем-то, вся Россия, оглушенные Москвой и свалившимся несчастьем в виде пожизненной армейской службы.
Рекруты — это насильно мобилизованные поданные, уже не добровольцы из солдатских полков XVII века. То есть, стимула у них нет никакого. И служить в регулярной армии крепостнической России они не то, что не могут, так еще и категорически не хотят. И их надо насильно переломить, превратив насильно из штатского в военного. Страшный приказ: «Вот тебе два рекрута, сделай из них одного солдата», появился именно в петровское время.
Впрочем, Дмитрий Кистенев, боярский сын, то есть в какой-то мере представитель привилегированного класса, невольным мобилизованным рекрутом все же не являлся (наверное). И хотя, как и рекруты, Дмитрий должен служить пожизненно и честно, но цена его службы был гораздо выше. И материально и морально.
Тем более попаданец. Тот считал, что его примерное положение — это офицер с некоторыми ограничениями. Так скажем, офицер XIX имеет право в любой момент уйти в отставку из армии, тогда как сын боярский в XVIII веке такой привилегии еще не имеет. Разные исторические эпохи. Не зря потом период Екатерины II потом назовут «Золотым веком дворянства», Петр Великий нет, он пока государство укреплял. Но и он немало сделал для дворянства.
И все же Кистенев с самого начала нацелен на офицерские чины, тогда как мобилизованные рекруты, в основном на рядовые, в лучшем случае. А если прямо, без экивоков, не на чего они еще в армии не нацелены. Одно намерение — удрать домой и на полати!
Хотя им бы только радоваться, что их послали именно в гвардию. Преображенский полк — элита элит Российской армии, скоро туда будут зачислять только дворян даже на солдатские должности. К концу службы, лет через тридцать — сорок, если не убьют и при небольшом везении, сами станут дворянами!
Но пока эти здоровенные парни были в крайне угнетенном состоянии. Кое-кто плакал, кто тихо ругался. Дмитрий заметил, что почти у всех были на ногах пучки сена и соломы. Ага, знаменитые сено-солома! Читал о них и даже не в одном историческом источнике в XXI веке.
— Доннер ветер, — ругался Шмидт в воздух, — свиньи. Ничего не понимайт! Ничего не хотейт!
Кистенев хоть и оказался в толпе рекрутов, но был в преображенском мундире. Он оказался на нем так привычно и толково, что язык не поворачивался подозревать его в подтасовке. Нет, это был настоящий преображенец! Вот и обращался к нему ученый немец. Тот не сплоховал.
— Крестьянские дети обычно не учатся армейской службе, — пояснил Дмитрий по-немецки, — им надо немного времени, чтобы привыкнуть и к армейским порядкам, и к городской суете.
Шмидт с нехорошим интересом посмотрел на него, как на вдруг заговорившую собаку. Впрочем, вскоре он по-настоящему заинтересовался. Этому хорошему малому никак не давался русский язык, и каждый знаток немецкого был для него ценным подарком. Даже если он не будет переводчиком, то хотя бы с ним можно поговорить.
— Кто такой? — спросил строго, но благожелательно, — как здесь оказался?
Дмитрий отдал честь и пояснил по-немецки:
— Сын боярский Дмитрий Кистенев. Принят на службу в Преображенский полк осенью прошлого года, вернулся обратно после отпуска по ранению.
Шмидту новый подчиненный явно нравился. Это не дураки — рекруты, которые ничего не могут и ничего не хотят!
— Герр Питер о вас как-то говорил, — сообщил он, — сказал, что должен появится этой осенью. Потребовал сделать из тебя настоящего гвардейца, что по шагистике, что по воинским навыкам. Не против немного помучаться?
Ха, он совсем не против, он даже очень даже ЗА! Сам понимает, что просто так военный не появится. Его нужно строго учить, он должен обязательно учиться. И чем старательней и сознательней он будет, тем быстрее пройдет этот немного мучительный, но обязательный этап.
И Дмитрий залихватски отчеканил:
— Никак нет, господин сержант! Готов приложить все усилия, чтобы стать настоящим преображенцем.
— Это хорошо, — кивнул Шмидт, — рекруты, — махнул он на крестьянских парней, — слишком сырой материал. А вот ты вполне подходишь даже как ветеран. Говоришь ранен… где служил, где воевал?
— Два года в дворянской
