как под ногами дрожит брусчатка, здания трещат, а деревья в парке шумят кронами от земной тряски.
— Мочи их! Да-а-а! — подзадоривал меня Абубакар, бесшумно махая крыльями над моей головой. — Сделай им шпили-уили!
Когда рядом со мной не осталось ни одного мутанта с целой головой, я перескочил кучу трупов и рванул в сторону парка, к источнику. Именно он был сердцем этого странного места — никаких сомнений.
Абу полетел следом.
— Это, кстати, не город, хозяин! — пробормотал он надо мной. — Точнее, город, но не весь. Это только маленькая часть города, будто отрезанная от остального мира. Я облетел две улицы, парк и площадь. Дальше — граница, которую нам не перейти.
Информация была важной, но останавливаться я не стал.
— Дай картинку границы, — велел я фантому прямо на бегу. — Только коротко.
— Лови! — Абу показал мне только мгновение из своей памяти, чтобы я понимал, о чём речь, но не слишком отвлёкся и не зашибся во время бега.
Мне хватило и мгновения, чтобы понять — да, через эту границу я не перейду, даже в состоянии призрака. Она была зеркальной, будто часть Изборска вырвали из бытия и огородили отражающими пластинами до самого неба.
— Это купол? — спросил я у Абу.
— Ага, зеркальный купол, — уточнил тот. — А солнечный свет, облака и время года тут будто застыли во времени.
«Похоже, так и есть», — мысленно согласился я со своим не самым глупым фантомом.
Тем временем в парке на меня напали ещё с десяток мутантов.
Участь их была незавидной — все остались без голов. Я прорывался к источнику, как кровавый дровосек. Рубил и рубил бывших людей, застрявших здесь, в этой странной ловушке.
Вряд ли эти несчастные были виноваты в том, что стали такими. Постоянный и близкий источник эфира в замкнутой среде сделал из них мутантов, а покинуть место они не могли. Часть города будто выхватило из времени и пространства, замуровало под куполом…
— Хозяин, берегись! Справа! — завопил Абубакар.
В ту же секунду из кустов выскочил тот самый пёс-мутант. Огромная тварь с приплюснутым носом, длинными клыками и когтями. Капая белой слюной из пасти и порыкивая, он приподнялся на задние лапы (ну точно как медведь) и пошёл на меня.
Я использовал всю ловкость сидарха, что у меня сейчас имелась.
Метнулся к заросшей травой парковой скамье, наскочил на неё и оттолкнулся ногой. А потом в прыжке рубанул мечом по голове пса, точно посередине лба.
— Е-е-есть! — победно заголосил Абу, подлетев выше. — Обожаю, когда ты так делаешь! Оргазм, йопт!
Встав на ноги и обернувшись, я увидел, что башка пса распалась надвое, а тело, дёргаясь в агонии, завалилось навзничь. Высвободившийся эфир из тела монстра, густого молочного цвета, тут же окутал моё тело и впитался без остатка.
Я перевёл дыхание.
Эта псина серьёзно мутировала и дала мне максимально много энергии, а это значило, что чем серьёзнее и уродливее монстр, тем больше я могу с него получить.
От Абубакара прилетела ещё пара картинок, чтобы я увидел, откуда ещё бегут люди-мутанты.
— Это последние, хозяин, — объявил он, — но пока предварительно. Мне не нравится вон то дерево. Полечу проверю.
Пока я принимал бой от ещё одной толпы мутировавших уродцев, фантом поднялся к кронам и…
— ЗАСАДА! ХОЗЯИН, ЗАСАДА! ТУТ ПТИЦЫ!
Не успел я уничтожить и половину атакующей меня толпы, как с кроны взлетели сотни птиц-мутантов.
Настоящая стая-убийца!
Окрепшие и жуткие на вид воробьи.
В то же время с крыши на улице через дорогу сорвались вниз ещё и обезображенные мутацией голуби.
Абубакар сразу приготовился к драке. Он был, конечно, так себе боец, потому что никогда не считался боевым фантомом, а только разведчиком. Кот мог бить лишь своими железными когтями, орать над головой и посылать мне картинки из памяти. Ну ещё ворчать.
Но с птицами он должен был справиться.
Кот выпустил когти, расправил крылья и спикировал на стаю подлетающих птиц. В разные стороны полетели перья, крики оглушили округу.
Абу бил, рвал воробьёв и голубей на части, но при этом не забывал ворчать:
— Ненавижу птиц, вшивые комки перьев! Не нахватайся от них блох, хозяин! Вонючие гады! От них только помёт! Загадили тут всё!
На меня навалились со всех сторон — мутировавшие безумные люди и такие же бешеные птицы. И если бы не состояние призрака, то я б уже сдох, не успев сказать: «Ой, мутанты».
Особенно нелегко было убивать мелких плотоядных воробьёв.
Они хоть и были всего втрое крупнее обычных, зато их размер позволял пробиваться через мою оборону и избегать встречи с мечом. Не всем, но некоторым удавалось.
Птичий крик, шум крыльев, рычание людей-мутантов и бубнеж Абубакара — всё смешалось вокруг. В лицо мне летели перья, кровь и даже капли густого эфира из перерубленных морд.
Мне не хватало щита сидарха, но пока я не смог бы его создать.
Но больше всего мне не хватало Волны Эктоплазмы — она бы за мгновение уничтожила всех тварей, что меня сейчас атаковали, причем в приличном радиусе. И Волну я тоже не мог себе позволить — слишком затратно даже при серьёзном пополнении эфира, да и рангом не потяну. Для этого нужен хотя бы третий, а сейчас есть только первый.
Пока я добивал толпу людей-мутантов, несколько воробьёв и голубей все-таки смогли пробить мою защиту призрака в районе левого плеча. Они выклевали часть моей плоти — настоящей человеческой плоти.
Почуяв живую кровь, твари обезумели и кинулись на меня ещё неистовее.
Несколько птиц я разрубил мечом, превратив их в сноп из перьев и брызг эфира. Одну птицу умудрился поймать левой рукой и раздавить в кулаке, а ещё парочку зажал подошвой обрызганного кровью ботинка.
От каждого мелкого мутанта мне тоже доставался эфир, совсем чуть-чуть,
