она вернется из кучки сажи.
— Срань господня, — выдохнула я, недоверчиво вертя Кошмар в руках.
Клинок заурчал, как кошка, у которой в лапах была свежая добыча, и я мысленно ощупала свое тело, наполовину ожидая обнаружить себя смертельно раненной.
Струйка крови стекала по моей шее из того места, где ее лезвие задело меня, но, если не считать нескольких синяков на спине, я чудесным образом была в порядке.
Я посмотрела вниз на темные одежды вампирши, которые были покрыты остатками ее превращенного в пепел тела, а моя победа была сглажена неверием. Если бы только папа и Келли были здесь, чтобы увидеть это…
Мое предплечье вспыхнуло от боли, и я заметила растущую там красную отметину в форме лезвия. Слова нападавшей эхом отдались в моей голове. Она назвала меня истребительницей и объявила Кошмар клинком истребителей, но если она была права, что это значило для меня?
Что-то разлилось в моей груди, смесь триумфа и силы, создающая мощный кайф. Кошмар, казалось, восхвалял мое имя, воспевая нашу победу, но как только уголки моих губ приподнялись в улыбке, я ощутила острую дозу реальности.
— Бунтарка?! — Из коридора донесся раскатистый голос Эрика.
— О черт, — выдохнула я, переводя взгляд с Кошмара на рассыпающиеся вампирские хлопья на полу.
Спрячь меня. Голос клинка вспыхнул в моем сознании, и я поняла, что повиноваться было чертовски хорошей идеей.
У меня было меньше секунды, чтобы действовать, когда я зашвырнула Кошмар под кровать и бросилась на разбитые куски дерева на полу. Я закрыла глаза, притворившись, что потеряла сознание, и вознесла беззвучную молитву к любому святому существу, которое могло бы существовать во вселенной, чтобы оно дало мне передышку.
Дверь ударилась о стену, открываясь, и мгновение спустя Эрик подхватил меня на руки и положил на кровать.
— Монтана, проснись, — прорычал он, проводя пальцем возле пореза на моей шее. До меня дошло, что это был первый раз, когда он назвал меня по имени.
Я моргнула, просыпаясь, меня охватил страх от того, как он собирается отреагировать.
— Что случилось? — требовательно спросил он, взглянув на останки вампира и обломки дерева от оконного ставня.
Я покачала головой, не зная, как вообще смогу объясниться. Но я должна была прояснить хотя бы одну вещь.
— Она напала на меня, — выдохнула я. — Она погналась за мной вон туда и, я думаю, она… напоролась на сломанное дерево.
Черт, это вообще звучало правдоподобно?
Серые глаза Эрика наполнились замешательством. Он был без рубашки, его мышцы были напряжены, а кожа прохладна там, где его руки сжимали мои. — Она напала на тебя?
— Да, — подтвердила я. — Я спала. Она вошла и…
Я притворилась, что дрожу, как будто мне было очень страшно. Но, честно говоря, я почувствовала прилив сил. Я только что совершила непоправимое, то, о чем мечтала тысячу раз. Мы с отцом изобрели целую игру, придумывая сценарии убийства вампиров, но я ни разу не думала, что я смогу это сделать.
Эрик подошел к одежде вампира, просматривая ее, как будто что-то искал. Сдавшись, он снова повернулся ко мне, и мой взгляд опустился на его обнаженную грудь.
Шрамы уродовали его руки, а на животе виднелся шрам в форме полумесяца, серебристые отметины, не похожие ни на какие шрамы, которые я видела раньше. Я оторвала взгляд от твердых линий его пресса и от того, как низко сидели на бедрах спортивные штаны, открывая глубокий V-образный вырез заостренных мышц, скрывающихся под ними. В тот момент, когда я снова встретилась с его разъяренным взглядом, я поняла, что беда надвигается на меня, как темная буря.
— Кто, черт возьми, мог это сделать? — прорычал он, запустив руку в волосы, испортив свой обычно идеальный вид.
— Я не знаю, — прошептала я, опуская руку к предплечью и прикрывая отметину там. — А Фабиан не мог прислать… — начала я, но он резко оборвал меня.
— Нет. Зачем ему это? — Огрызнулся Эрик. — Он ничего не знает.
Что бы подумал Эрик, если бы узнал, что я убила того вампира? Да еще и клинком истребителей, не меньше. Он мог бы воспринять меня как угрозу, которую хотел бы уничтожить как можно быстрее.
— Оставайся здесь, — пробормотал он, и я кивнула, когда он выбежал из комнаты.
Мгновение спустя Эрик вернулся со странной ручной машинкой с трубкой на одном конце. Он включил ее, и она издала громкий жужжащий звук, который застал меня врасплох. Эрик подошел к пепельным останкам вампирши, штуковина всосала все что от нее осталось, и пыль закружилась в контейнере наверху.
Я с тревогой смотрела на него, пока он работал, просто так убирая каждый кусочек тела мертвого убийцы. Когда пыль осела, он собрал мантию вампира в льняной мешок из моего шкафа, крепко сжимая его в кулаке.
Повернувшись ко мне с пульсирующей челюстью, он сказал: — Ни с кем не говори об этом. Я с этим разберусь.
Я твердо кивнула, затем указала на предмет в его руке. — Что это? — спросила я.
Он взглянул на него. — Пылесос. — Он прочистил горло, направляясь к двери, пока я пыталась вспомнить термин, задаваясь вопросом, упоминал ли его когда-нибудь мой отец. — Я скоро вернусь.
Он вышел, и я выдохнула, мое сердце колотилось о грудную клетку и отказывалось замедляться. Я убила вампира. Гребаного вампира.
Я провела большим пальцем по отметине на своей руке, чувствуя, что она каким-то образом важна, связана с этим лезвием. Показывать ее Эрику было определенно плохой идеей.
Направляясь к своему шкафу, я достала свитер и натянула его, чтобы скрыть отметину, но это было не решение в долгосрочной перспективе. Меня снова заставят надеть эти прекрасные платья, и что мне тогда делать?
Голос вампирши снова заполнил мою голову. Истребительница.
Термин был достаточно простым. Истребительница означало убийца.
Мои мысли обратились к генералу Вульфу, я была уверена, что за всем этим стоит он. Слишком большое совпадение, ведь он явно обвинял меня в том же самом. Итак, он… что? Послал эту суку убить меня?
Я почувствовала присутствие Кошмара в комнате, как будто в моей груди забилось еще одно сердце, и воздух в моих легких загустел. Я хотела дотянуться до него, воссоединиться с этим теплом и позволить ему нашептывать в моем сознании. Это должно было напугать меня, но я чувствовала возбуждение. И жгучее любопытство узнать о его происхождении, о том, почему мне казалось таким правильным держать его в руке.
Эрик, наконец, вернулся, и я молилась, чтобы он не смог почувствовать лезвие так, как я, тяжелая пульсация его присутствия явно выдавала
