class="p1">Так все и шло своим чередом, но вдруг Гонзе вздумалось перед Верушкой прихвастнуть. Он проводил ее не до забора, как всегда, а дотащился за ней до угла улицы, где была кондитерская.
Верушке это не очень-то понравилось, но она не знала, как от него отделаться, и шла дальше. Ей казалось, идя рядом с Гонзой, она изменяет пану Роге. Единственное утешение, что кондитер не смотрит сейчас на улицу.
— Подожди, — сказал вдруг Гонза и вбежал в кондитерскую.
Верушка остановилась у витрины, — может, пан Рога не увидит ее? Из магазина доносился звонкий голос Гонзы:
— А какое у вас мороженое?
— Для тебя, к примеру, ванильное, — ответил пан Рога. — А для Верушки — всегда клубничное, — добавил он, и у Верушки подкосились ноги. Значит, видел!
Пока удивленный Гонза отсчитывал мелочь, пан Рога вышел за дверь. Подал Верушке ее порцию и улыбнулся.
— Плати только за свое ванильное, — крикнул он, обернувшись в магазин. — Верушку угощаю я!
Он дружески подмигнул Верушке, и ей стало вдруг очень хорошо. Ну, нет, это ясно, пан Рога — настоящий друг.
Гонза не нашелся, что и сказать. Только пожал плечами, вышел на улицу и некоторое время молча, вразвалку шагал рядом с Верушкой. Оба усердно лизали мороженое.
— Он что, твой родственник? — спросил, наконец, Гонза.
— Нет, почему?
— А чего же он к тебе такой внимательный?
— Он мне, понимаешь, вроде как друг.
— Да ну? — удивился Гонза. — А мороженое у него — не очень-то. Обжуливает.
— Это ты назло так говоришь, — отрезала она.
— Если назло, тогда — привет! — выпалил Гонза и перешел на другую сторону улицы.
Дальше Верушка шла очень медленно. Она думала, может, Гонза еще догонит ее, и к тому же ей не хотелось явиться домой с мороженым. Опять пойдут разговоры.
Ей не повезло. Мама стояла возле дома и могла увидеть, как она украдкой пытается выбросить пустой стаканчик в канаву. Но, к ее удивлению, никаких разговоров не возникло. Мама с озабоченным видом поглядывала куда-то вверх и кивала головой.
Подойдя ближе, Верушка поняла, что мама разговаривает с пани Винцентовой, вернее, слушает, как та, высунувшись из окна, тараторит, подкрепляя свою речь отчаянной жестикуляцией.
— А я вам говорю, — услышала Верушка, — это чистая правда. Того человека — убили!
— Иди, Верушка, иди, домой пора, — сказала мама, словно испугавшись, что дочь узнает больше, чем следует.
— Кого это убило? — все же спросила Верушка.
Но мама только отмахнулась, мол, все бабьи сплетни.
А вечером, когда вернулся папа и они с мамой, думая, что Верушка спит, заговорили о ком-то, кого где-то убили.
— Ерунда, — сердился папа. — Говорю тебе — это неправда, сегодня я сам с ним разговаривал!
— А что неделю назад был взрыв у Старков, тоже неправда?
— Это другое дело, — устало отозвался папа, — там действительно что-то взорвалось, но никто не пострадал! Болтовня все это!
— Ты что, не видишь, они же на активистов покушаются, — заплакала вдруг мама. — Все с кем-то там борешься, а на семью тебе наплевать. Скоро собственную дочь узнавать перестанешь…
Вот сейчас скажет про мороженое, подумала Верушка, но мама расплакалась и больше не проронила ни слова.
На следующий день Гонза на улице не появлялся.
Верушке показалось, что он промелькнул в конце улицы, но с уверенностью сказать этого она не могла. Впрочем, у нее было по горло других забот. Приближался день ее рождения, и мама договорилась с тетей, что та сошьет из старой юбки Верушке платье.
Верушка пришла в восторг. Еще бы! Мамина юбка — это же прелесть! Мама надевала ее только по праздникам! Материя — красивого темно-синего цвета, вся прошитая серебряными нитями. У Верушки прямо дух захватывало, когда она представляла себе, какое великолепное платье может выйти. Да еще с белым воротничком. Тоже выходное, как сказала мама.
Положив юбку в сумку, мама послала Верушку к тете, а сама, мол, придет следом через полчаса.
Верушка увидела Гонзу лишь в последний момент. Он тоже как бы удивился от неожиданности.
— Что это у тебя? — спросил он вместо приветствия.
Она стала объяснять ему все тонкости перешивания юбки, а он при этом нарочно зевал во весь рот.
— В день рождения надену новое платье.
— Тоже мне, девчачьи заботы, — сказал Гонза и ушел.
Целых два дня после этого он избегал ее. И в школе, и на улице. На третий день ей это надоело. В конце концов, завтра у нее день рождения! Папа обещал, что вечером они отметят его вместе, а мама дала ей мелочь на мороженое.
— Порцию клубничного! — крикнула Верушка уже от двери, и они с паном Рогой смеялись и говорили, что клубничное мороженое — самое лучшее.
Возвращаясь домой, она издали заметила, как кто-то быстро перебежал улицу около их дома. Она не придала этому значения, но, подойдя к двери, увидела маленький сверток, на котором было написано «Вера».
И в ту же минуту почувствовала, что рядом кто-то стоит. Какой-то чужой мужчина.
— Не трогай сверток, — приказал он.
Она уже нагнулась было: «С какой это стати кто-то еще будет ей указывать? Ведь это ее сверток, разве нет?»
Мужчина схватил ее за руку и серьезно повторил:
— Не трогай и ступай домой!
Она испугалась и вбежала в подъезд. Остановившись там, прижалась к стене и ждала. К мужчине подошел еще какой-то человек, они о чем-то поговорили, потом второй осторожно взял в руки сверток, и они ушли. Верушка постояла еще немного и, наконец, отправилась домой.
Мама пекла торт. На кухне был накрыт праздничный стол. Верушка придумывала, как бы ей рассказать о случившемся. Но так ничего и не сказала. Потом пришел папа. Он смеялся и прямо в дверях подал ей тот сверток, что лежал у подъезда.
— Это тебе, подарок. Наверное, от поклонника?
Верушка почувствовала, что краснеет. Вспомнила, как кто-то быстро перебежал улицу, и ей вдруг стало ясно, что, конечно, это был Гонза. Ведь она сказала ему о дне рождения — вот он и принес ей книжку. Конечно, это он. Никто другой не додумался бы!
— Не сердись, что парни не отдали его тебе сразу. Видишь ли, они должны были проверить, что там, — проронил папа. — Сегодня ни в чем нельзя быть уверенным!..
Мама побледнела, недоуменно переводя взгляд с Верушки на папу, с папы на Верушку.
— Что такое? — с трудом, наконец, выговорила она. — Нас, значит, охраняют?
Папа вздохнул и, помолчав немного, ответил:
— Не охраняют — боишься, охраняют — тоже плохо. Если бы обиделась девочка, это еще можно понять: получить первый в жизни подарок — и тут же отдать его работнику Госбезопасности… — Он засмеялся, обнял Верушку за плечи. — Не обращай внимания!
