её глазах.
В подъезд мы заскочили в тот момент, когда первая пожарная машина завернула к зданию полицейского участка, а языки пламени стали высовываться из окна второго этажа. Помещение внутри уже потихоньку заволакивало тёмным дымом, и мы приложили мокрую ткань к лицу.
На лестнице, ведущей в подвал, воздуха было больше. Сюда пожар, судя по всему, ещё не добрался.
— Ты не думай, — сказал вдруг Кэйташи, отведя тряпку от лица. — Мои подчинённые хорошие, но иногда они тупят. Да и постовые все уже дома, иначе бы они вытащили твоего свидетеля. А в целом, тут ему ничего не угрожает. Подвал прочный, выдержит бомбёжку, а гореть тут просто нечему.
— А в здании чему гореть? — поинтересовался я, потому что действительно не понимал, как могут гореть современные здания. — И почему система пожаротушения не сработала? Вы её не проверяли?
— Каждый месяц лично проверяю, — ответил на это старший инспектор. — Так что это, определённо, диверсия. Но с этим разберёмся, когда никому не будет угрожать опасность!
Мы быстро прошли к камере, в которой содержался задержанный мною Изао, и Кэйташи сунул руку в карман.
— Да твою же, — рыкнул он вдруг и хлопнул себя по лбу. — Ключи!
Камеры в подвале были хоть и просторные, оборудованные достаточно современным оборудованием, но запирались по старинке ключами.
— Я сейчас, — бросил он мне и скрылся за поворотом коридора в противоположной стороне от той, откуда мы пришли.
Осмотревшись, я отметил тонкие струйки дыма, проникающие сквозь вентиляцию. Вместе с этим в воздухе появился специфический запах горелого пластика. Ну да, что ещё может гореть в подобных зданиях: отделка и обстановка.
Диверсия? Это слово произнёс Кэйташи, но я не понимал одного: с момента как я привёз сюда Нисиду Изао прошло всего часа полтора. Надо было успеть узнать об этом, подготовить поджог и осуществить его. На это времени требуется гораздо больше, какие бы профессионалы не были задействованы.
Но, если отталкиваться от противоположного, могло ли это быть случайностью? А вот в это верилось ещё меньше. Сразу несколько совпадений, имеющих достаточно малую вероятность, сошлись в одной точке. Ладно, как правильно сказал начальник этого горящего участка, разберёмся.
С ключами он появился меньше чем через минуту. Несмотря на рубашку, которую он держал возле лица, глаза его покраснели и слезились.
— Там каюк, — сказал он, отстраняя мокрую ткань. — Всё в дыму! И жара невозможная! Надо быстрее уходить!
Что ж, я только за. Не люблю огонь.
Но в камере нас ждал ещё один неприятный сюрприз. Нисида лежал ничком без движения.
— Нисида-сан, проснитесь! — Кэйташи потряс его за плечо и склонился к самому уху. — Вставайте! Пожар!
Но тот не реагировал.
— Да что же это такое-то, а? — прорычал он и обернулся ко мне, словно в поисках поддержки.
Не говоря ни слова, я подхватил бесчувственного свидетеля на руки, словно маленького ребёнка, хотя весу в механике было никак не меньше семидесяти килограмм. Старший инспектор потратил ещё несколько драгоценных секунд на то, чтобы прощупать пульс на шее Изао.
— Жив! — коротко кивнул он мне. — Уходим!
Обратный путь мы проделали практически бегом, потому что коридор вовсю наполнялся удушливым дымом. И, если Кэйташи ещё мог прикладывать к дыхательным путям высыхающую рубаху, то мои руки были заняты.
— Там должна быть «скорая помощь», — заверил меня начальник участка. — Ему помогут, не переживай.
Я и не переживал. Перед моим внутренним взором клубилось пламя от многочисленных взрывов, а я делал шаг в бездну.
«Сосредоточься! — рявкнул я сам на себя и даже рассмеялся. — Надо выйти!»
Но именно этого сделать я и не успел.
Кэйташи шёл шагах в пятнадцати впереди меня. Он решил, что должен придержать мне двери, чтобы я беспрепятственно вышел на улицу. Вот только он не рассчитал, что пожар за время, пока мы были внизу, не только значительно распространился, но и значительно усилился.
Стоило ему открыть дверь из подвала, как внутрь ворвался багровый язык пламени, опаляя ему волосы. Жаром обдало даже меня, поэтому даже не представляю, какая там была температура.
Кажется, он что-то прокричал, после чего исчез. А дверь закрылась, но не плотно, и теперь из-за неё виднелся прожорливый огонь, проникающий по всему периметру. Хуже того, внутрь устремился дым. Одного-единственного вдоха будет достаточно, чтобы потерять сознание. Ну а там уж понятно, что будет.
Я попятился и глянул на Изао, болтающегося у меня на руках. Никаких перемен, по-прежнему без сознания. Самое главное, что надышаться дымом он не мог, так что причины были явно в другом.
В правой руке, которая проходила под коленями механика, я до сих пор сжимал полотенце. Оно хоть и основательно подсохло за прошедшие минуты, всё ещё могло исполнять свою функцию. Вопрос только в том, как придерживать его у лица.
Впрочем, раздумывать времени не было. Я отошёл обратно к распахнутой камере, положил Нисиду на кровать, рядом положил полотенце. Затем оторвал один из рукавов и привязал им полотенце к лицу. Его даже пришлось распустить на две ленты, потому что иначе длины не хватало.
Сначала я хотел обойтись ремнём от штанов, но подумал, что, если надо будет ускориться, а я потеряю штаны, то это будет полное фиаско. Затем я представил заголовки местных газет: «Полицейский без штанов спасает людей», — и рассмеялся, тут же закашлявшись.
Затем снова подхватил своего горемычного свидетеля и поспешил в ту сторону, где Кэйташи добывал ключи. Пост с ними я увидел в паре десятков метров за углом. Разумеется, там никого не было.
Ещё одна лестница, ведущая наверх. Она уже полностью в дыму, но огня пока не видно. Я глубоко вдохнул и задержал дыхание. Хотя не дышать с дополнительным грузом на руках достаточно сложно.
Пробежав два лестничных проёма, оказался на площадке первого этажа. Тут уже совсем ничего не было видно, а из коридора тянуло жаром. Тогда я принял решение подниматься выше. С одной стороны, довольно странное, но у меня не было иного выбора, потому что из данной точки я не имел доступа к окнам, через которые можно было бы выбраться наружу.
Тем более, к зданию уже подъехали пожарные с необходимым оборудованием, так что они смогут нас снять и со второго этажа, и с третьего, и с крыши, если потребуется. Поэтому я двинулся дальше.
На втором этаже было ещё хуже. Вдыхать я пока не рисковал,
