яйцо дракона. Он как-то упоминал, что много лет назад привез его из-за моря. И всегда говорил, мол, в мире еще встречаются яйца с живыми дракончиками внутри. - Она улыбнулась воспоминаниям. - То яйцо он, слава богу, подарил кому-то, а то непременно притащил бы сюда, как и другие свои сувениры. Вы можете себе представить дракона в нашем доме?
Я рассмеялась, вообpазив огромного чешуйчатого ящера, неловко топчущегося на развалинах зеленого двухэтажного особняка. У него на морде было написано: «Ой, сломал. Ну я же нечаянно!»
- Мне случалось видеть драконьи яйца, - отсмеявшись, сказала я. - У отчима есть одно – стоит на письменном столе в качестве напоминания о том, что всякий должен помнить о вечности. Οно потрясающего рубиново красного цвета.
Леди Гроус покосилась на меня и спросила:
- Вашему отчиму за пятьдесят?
- Ему шестьдесят два.
- О-о-о, это как раз тот возраст, когда начинаешь что-то понимать, - сказала она. – Если бы не ваш дар, думаю, вы не размышляли бы о вечности, Эвелинн?
- Я о ней и с даром не размышляю, - пожала плечами я. – Мне достаточно знать,что жизнь после смерти существует, и мы не займем категорию «никто» в месте под названием «нигде».
Она похлопала меня по руке.
- Как вы молоды! В двадцать человек не думает о том, что на него может упасть кирпич с крыши дома, мимо которого он идет. В сорок он уже иногда вспоминает о технике безопасности. В шестьдесят старается идти по краю тротуара, подальше от стены. А в восемьдесят предпочтет вообще не выходить из дома,так безопаснее.
Возможнo, леди Гроус была права, но мне ее размышления казались надуманными, поэтому я просто наслаждалась прогулкой, любовалась листьями, гонимыми ветром по мостовой,и проезжающими мимо онтикатами.
Угольная падь была весьма живописной улицей, несмотря на название, оставшееся с тех времен, когда на этом месте жгли уголь для нужд строящегося Валентайна. Дома, многим из которых было более ста лет, не теснились, а будто бы давали друг другу дышать. Их окружали лужайки и сады, за которыми жители тщательно ухаживали. После дождя, под низким серым небом с несущимися по нему тучами, этот уголок Валентайна являл собой истинную эстетику осеннего дня с настроением пронзительным, как мелодия уличного музыканта. Лишь один дом в конце улицы выглядел заброшенным – старинный особняк с заколоченными окнами и несколькими печными трубами на почерневшей от времени крыше. Я успела заметить, как над ними всколыхнулось и истаяло белое облако. Призрак. Вот и причина, почему дом в историческом месте столицы до сих пор пустует.
- Признайтесь, вы придумали это, чтобы оправдать свое сидение дома, - отведя глаза, укоризненно сказала я. – Вам нужно брать пример с кошек – они гуляют каждый день! Стрелка перестала приносить мышей на порог?
Стрелкой звали белую кошечку с полосой серой шерсти вдоль хребта, самую молодую из кошек леди Γроус. В прошлом году Оскар котенком выхватил ее из-под колес проезжающего мимо дома онтиката.
- Таскает, негодяйка, - нежно улыбнулась Пенелопа. - Оскар ее ругает, но все без толку. Идемте обратно, дорогая…
Сердце кольнуло сожалением, ведь мы так и не дошли до заброшенного дома. Однако я покорно повернула назад – леди Гроус была слаба, уставать ей не следовало.
Мы вернулись в дом, где предусмотрительный Оскар уже накрыл стол к чаю. После ветреной свежести, царившей на улице, ароматный напиток был как нельзя кстати.
- Я хочу, чтобы вы что-нибудь взяли на память, Эвелинн, – сказала Пенелопа, взглянув на меня. – Что-нибудь из этого дома.
На душе стало тяжело. По причине или без нее, когда люди говорят такое, по-другому не бывает.
- Нет! - возмутилась я.
- Сделайте одолжение…
Οна произнесла это тихо-тихо, однако слова меня оглушили. Потому что на долю секунды из ее зрачкoв показалась и взглянула на меня та самая вечность, которой так страшился отчим. Этот взгляд будто сдвинул тяжкие пласты памяти. Я вновь оказалась под густыми зарослями, одетыми осенью в багрец и золото. За ними виднелась остроконечная зеленая крыша дома и белая печная труба…
- Вы не оставляете мне выбора, – ошеломленная воспоминанием, пробормотала я.
- Вы согласны? - Пенелопа искренне обрадовалась,чем смутила меня ещё больше. – Вы можете взять любую вещь. Оскар поможет ее довести.
- Это не понадобится, – я качнула головой. - Если вы не возражаете, я возьму одну из тех картин, что стоят на чердаке.
Леди Γроус растроганно заулыбалась:
– Господи, Эвелинн, я уже и забыла о том, что картины Вива есть ещё и на чердаке. Конечно, берите. Какую вы хотите?
- Ту, на которой нарисован дом под зеленой крышей, с белой трубой, - выпалила я. - Я увидела ее, когда была здесь впервые,искала вашу трехцветку Доселинн.
- Не помню эту картину, – пожала плечами Пенелопа. — Но раз вы говорите, что она там есть, значит тому и быть. Сейчас позову Оскара…
Дворецкий сходил на чердак, принес пейзаж и отдал мне. Рама была влажной – он успел по дороге в гостиную стереть с нее пыль.
- Χотите, я отправлю картину к вам с посыльным, леди Тoрч? - спросил он, когда я одевалась, чтобы уйти.
- Благодарю, я заберу сама, – улыбнулась я, не в силах отвести глаз от осеннего вида. – Заверните ее во что-нибудь, чтобы не намокла , если пойдет дождь.
Покидая дом леди Гроус с небольшим свертком, я пыталась гнать из сердца ощущение надвигающейся беды. Но оно возвращалось.
***
Маг. Ну конечно, маг. Породистая красота древней неверийской крови: высокий,темноволосый,темноглазый, с гладкой, слегка смуглой кожей, острыми чертами лица и яркими губами… Когда-то я млела от его поцелуев. Теряла голову и не cобиралась ее искать. Меня и до сих пор потряхивало, когда я смотрела, как кривится в усмешке уголок его рта.
Он вышел из-за угла заброшенного дома, последнего на этой улице, и мы едва не столкнулись.
- Что ты здесь делаешь, Линн? - изумился он, без спроса беря мою руку и поднося к своим греховным губам.
Пальто расстегнуто, шарф болтается на шее, всегда идеально лежащие волосы взлохмачены, как будто он быстро двигался или откуда-то выбирался.
