держась за свою мать.
— Я возьму его. — прошептал я в ответ. — А ты можешь потанцевать для меня. Я поиграю.
Когда она кивнула, я осторожно взял Каспиана из ее рук, укрывая его своей тенью, укутывая сына в теплый кокон своего существа.
Я прижал его к себе и закрыла ему уши, освободив руки для игры. После того как Мэй размялась, я сыграл для нее, а она станцевала.
Я наблюдал за своей женой, как она грациозно поворачивалась, подпрыгивала высоко в воздух, пролетая через бальный зал, и моя любовь к ней росла, становясь все больше и больше, пока я не увидел только ее и прекрасного ребенка, которого она мне подарила.
— Ты самая красивая женщина в мире. — сказал я, когда она подошла ближе, ее грудь быстро поднималась и опускалась от напряжения, на лице сияла счастливая улыбка.
— Даже сейчас, после родов? — игриво спросила она, потому что знала, что я отвечу.
— Сейчас больше, чем когда-либо. Ты становишься все красивее с каждым днем, когда находишься рядом со мной. С каждым ребенком, которого ты мне подаришь, ты будешь становиться все изысканнее.
Она нежно поцеловала меня, но я завладел ее губами, и нежный поцелуй превратился в нечто более томное, чувственное, пока Мэй со стоном не отстранилась и не бросила на меня укоризненный взгляд.
— Ты не можешь этого сделать, ты же знаешь. Мне становится жарко, когда ты держишь на руках нашего сына и не можешь…
Она покраснела, все такая же восхитительно невинная, как и тогда, когда выходила за меня замуж, и я покачал головой, понимая, что мои глаза светятся весельем.
— Что не могу, Мэй?
Она бросила на меня неодобрительный взгляд, оглянулась, чтобы убедиться, что мы одни, и наклонилась ближе, ее лицо пылало, когда она прошептала:
— Трахни меня.
Настала моя очередь чувствовать себя оскорбленным. Когда она произнесла непристойные слова, покраснев так сильно, это вывело меня из себя самым лучшим образом.
— У меня есть идея. — сказал я. — Мы позвоним Агнес, попросим ее присмотреть за Каспианом, а я отведу тебя в спальню и трахну, как ты метко выразилась.
Мэй закрыла лицо руками и застонала, но уже через мгновение приоткрыла глаза и прошептала:
— Хорошо.
Позже, когда я занимался любовью со своей прекрасной женой, я не мог не смотреть с надеждой и счастьем на вечность, которая простиралась перед нами.
Окруженные друзьями, с процветающим городом, растущим под нашей опекой, и окруженные друг другом, мы имели все, о чем только могли мечтать.
Никогда прежде вечная жизнь не казалась мне такой заманчивой. Такой необходимой.
Потому что только вечности было бы достаточно, чтобы в полной мере наслаждаться моей женой и ее любовью.
