яиц, но мой желудок не желал успокаиваться. Ты заранее подготовил эскиз иглу, тщательно прочертив каждую линию, и срезал изгибы постройки острым ножом. И вот мы любовались нашим творением, добавляя последние штрихи. Мы смотрели на иглу, как астронавты смотрят на планету, и боялись дотронуться до него. Все вышло волшебно, но мне казалось, что в этом больше странности, чем волшебства, потому что блюдо, которое я выбрала в книге рецептов, оказалось ровно таким, каким мы его и задумали, но гладкие белые стены идеального иглу все же выглядели слишком причудливо. Я невольно вспомнила слова Лорен. Понимаем ли мы, что творим?
Мы, как два Франкенштейна, молча любовались своим шедевром, когда на кухне, сжимая в руках учебники и артишоки, появилась Джоан.
– Привет, – сказала она. – Что творится на моей кухне?
– На нашей кухне, – поправил ты.
– А кто сегодня готовит ужин? – спросила Джоан, снимая шарф, который мне очень нравился. – Кто готовит ужин каждый день? Мы? На нашей кухне? Или я?
– Это… – сказала я, устав от семейной драмы Слатертонов.
– Постой, я знаю, что это, – перебила меня Джоан. – Это иглу, о котором мне рассказывала ты, Мин. Вы его сделали!
– Это иглу Греты из кубических яиц на ледяной подушке из маринованных с лимоном огурцов и с икорным сюрпризом.
Джоан поставил пакеты на пол.
– Что еще за икорный сюрприз?
– Там есть икра, – ответила я.
– Внутри?
– Да, внутри иглу.
– А это всё яйца?
– Мы превратили их в кубики и построили иглу. Что скажешь?
Джоан наклонила голову.
– Даже не знаю, что сказать, – произнесла она. – В том смысле, что это прекрасно.
– Сгодится для вечеринки? – спросила я.
– Тогда вам придется приглашать крошечных гостей, чтобы они все там уместились.
– Джоан, – сказал ты.
– А это что такое сушится?
– Кубаторы для яиц, – объяснила я. – Нам пришлось купить несколько штук.
– Думаю, об этом капиталовложении вам жалеть не придется, – сказала Джоан.
– Джоани.
– Ну, мы приготовим еще одно иглу на вечеринку, – сказала я. – А это так, на пробу.
– Ах да, вы же хотели приготовить иглу на вечеринку в честь дня рождения кинозвезды, – сказала Джоан.
– А рецепт взяли в книге «Уникальные рецепты из Тинселтауна», – уточнила я. – Это рецепт Уилла Рингера, вдохновленный фильмом «Грета на воле».
– Да, ты говорила, что вы приготовите иглу на восемьдесят девятый день рождения Лотти Карсон, – удивилась Джоан, – и вот вы взяли и приготовили его, как и задумали. То есть как мне рассказывала ты, Мин. Обалдеть!
Ты стоял, скромно улыбаясь.
– Схожу за фотоаппаратом, – сказала Джоан. – Его же можно сфотографировать?
– Конечно, – ответила я.
– Такой шедевр, – серьезным тоном произнесла Джоан, все еще не веря своим глазам, – нужно увековечить.
Джоан вприпрыжку побежала наверх, и мы остались вдвоем на кухне. Помолчав несколько минут, мы наконец заговорили друг с другом. Я хотела ляпнуть какую-то глупость, и ты открыл рот почти одновременно со мной:
– Прости, что ты сказала?
– Нет-нет, говори ты.
– Но…
– Говори.
Ты взял меня за руку.
– Я просто хотел сказать, что понимаю, насколько странный сегодня день. Нелепый.
– Да, – согласилась я.
– Но я думаю, что потом будет легче, понимаешь? – сказал ты. – То есть завтра.
– Понимаю, – ответила я.
– Прости.
– Нет, думаю, ты прав.
– Я люблю тебя.
– И я тебя.
– И знаешь, – добавил ты, – я пойму, если ты передумаешь.
Я на секунду прижалась к тебе так крепко, будто разучилась держаться на собственных ногах.
– Я не передумаю, – сказала я и не соврала. Но правдой эти слова были только тогда. – Я никогда не передумаю.
Мы стояли в обнимку, слушая, как Джоан закрывает дверь кладовки и спускается на кухню. Эд, это может показаться смешным, но Джоан я тоже любила. И я была готова, черт возьми, убить ее за то, что она ничего мне не сказала. Хотя я в упор не понимаю, что такого Джоан должна была сказать, чтобы я ее услышала.
– Я нашла моментальную камеру, – сказала Джоан, обращаясь к тебе. – Помнишь ее? У нас этих фотографий полные обувные коробки. Знаю, это старье, таких, наверное, уже не производят. Но цифровой фотоаппарат недостоин того, чтобы снимать эту красоту.
– Такие камеры до сих пор продают, – сказала я. – На них пошла мода после той сцены из «Злосчастной пленки».
Джоан сфотографировала иглу под жужжание и поскрипывание старой камеры. Из щели вылезла фотография, и, чтобы изображение проступило скорее, Джоан начала ее трясти.
– Какие у вас планы на пятничный вечер? – спросила Джоан, энергично потряхивая рукой. – А-а, я знаю: съесть иглу.
Я покачала головой.
– Не могу. У меня кое-какие семейные дела.
– О-о, – протянула Джоан, искоса взглянув на тебя. Ты, Эд, если помнишь, сказал мне, что тебе лучше побыть дома, черт тебя дери. – Ну а я отпраздную свой последний экзамен на диване: приготовлю жареные артишоки с чесночным соусом и буду смотреть «Морской песок».
– Звучит потрясающе, – сказала я. Мне хотелось добавить: «Жаль, я не могу остаться», но ты схватил меня за руку.
– А завтра вечером я уеду, – строго сказала Джоан, – и надеюсь, что вы двое будете шалить в пределах разумного.
– У Мин есть мама, – сказал ты. – За нее можешь не волноваться, Джоан. И к тому же мы не собираемся сидеть дома.
Это было правдой.
– Ладно, ладно, – ответила Джоан. – Ты прав. Уверена, что твоя мама, Мин, о тебе позаботится. Но я должна была что-то сказать, Эд.
– До завтра, – произнес ты, словно тебе тоже нужно было что-то сказать. – Я позвоню тебе утром.
– Я люблю тебя, – произнесла я на глазах у твоей сестры, и ты поцеловал меня в щеку.
– Не забудь фотографию, – поспешно сказала Джоан будто для того, чтобы тебе не пришлось мне ничего отвечать. Она вложила снимок мне в ладонь. Мы все вместе дошли до двери и, остановившись на секунду, посмотрели на иглу, потом на фотографию и снова на иглу. Глядя на снимок теперь, я понимаю, что он не передает всей красоты блюда, которое, возвышаясь на кухонном столе, казалось огромным великолепным замком принцессы, куда можно зайти. Оно казалось сбывшейся мечтой. А на фотографии иглу выглядит странно. Оно и было странным. Но я была готова признаваться в любви и ему.
– А почему я должна забирать фотографию? – спросила я. – Это ведь ты сказала, что иглу нужно увековечить.
– Забирай, Мин, – тихо ответила Джоан и добавила что-то в духе: «Иглу появилось благодаря твоей фантазии». Она сказала, что это была моя идея. И еще сказала что-то вроде: «Сохрани фотографию на случай, если в следующий раз иглу не получится. Сохрани ее на случай, если следующая попытка окажется неудачной».
Не знаю, зачем я сохранила эту табличку, висевшую на крючке для полотенец. Мне становится немного противно, когда я смотрю на эту надпись, которая как бы напоминает мне, что работникам мотеля все же пришлось сменить после нас белье. Будь у меня выбор, я бы забрала что-нибудь из главного холла мотеля «Утренний рассвет». Там я в последний раз была в девятом классе, когда после танцев в синагоге меня туда привел парень по имени Арам. Мы с ним выпили по большому стакану имбирной газировки и разглядывали потолок холла, украшенный лепниной и развешанными вкруг пыльными чучелами животных. В самом центре сидела огромная бабочка, которая под доносящиеся из колонок звуки природы медленно-медленно хлопала крыльями, напоминающими лопасти вентилятора. Это и вправду необычайное место, Эд. Надо отдать тебе должное. Даже светящаяся мигающая вывеска с тремя стрелочками кажется манящей и чарующей: загораясь по очереди, стрелочки подсказывают, как проехать на парковку за мотелем. Наверное, это самое необычайное место в городе. Ты долго думал и наконец вспомнил о нем, Эд, о месте, куда меня можно привести.
Но на этот раз я не хотела заходить в холл. Ты сказал, что нам некуда торопиться, но это неправда, потому что, уже сидя в кафе «Лунная дорожка», мы спешно запихивали в рот клецки, хотя изо всех сил пытались сделать вид, что у нас очередное самое обычное свидание. Я успела съесть штуки три, не больше. Весь вечер у меня в пересохшем рту стоял привкус горошка. А еще я боялась, что в холле кто-то увидит нас вдвоем. Поэтому, пока ты ходил за ключами, я сидела в машине.
За огромной парковкой виднелись изгибы крыши и балконы мотеля. Мне казалось, что я смотрю на всё с воздуха, как будто разглядываю стоп-кадр в книге «Когда гаснут огни». Вот мы с сумками в руках идем по темному тротуару. «Заявочный план из фильма “Дура, которая верила в вечную любовь”» – гласит надпись под снимком.
Номер оказался самым стандартным – ничего необычайного. Чтобы закрыть
