Я тут же забываю обо всём остальном, возвращаясь в свой отдельный мир грёз, посвящённых самому идеальному мужчине. Хватает всего лишь осознания того, насколько сильно он хочет меня, чтобы почувствовать новую предвкушающую дрожь, въедающуюся в мою суть сладкой волной возбуждения. И, раз уж мои руки свободны, на этот раз всё будет так, как желаю того я. Не просто возместить полученный от него дар. Намного больше. Чтобы и Артём захлебнулся во всём этом точно также, как я совсем недавно.
– А как часто вспоминал обо мне ты? – возвращаю ему его же вопрос.
Рупасов немного прищуривается, слегка склонив голову влево. И даже рот успевает открыть, наверное, в намерении ответить. Но всё, что мужчине удаётся – лишь едва различимый хрип, когда я обхватываю его эрекцию у самого основания, сжимая так крепко, как только позволяют силы.
– Часто? – интересуюсь повторно.
Подаюсь вперёд, прижимаясь приоткрытыми губами к краю чёрной татуировки на мускулистом плече. И тут же спускаюсь в этой ласке ниже, аккуратно царапая ногтями каждый участок кожи, где оставляю влажный след от своих поцелуев.
– Ты же знаешь, что да… – гулко сглатывает Артём.
На секунду отстраняюсь от него, чтобы вновь взглянуть в его глаза. И так и не отвожу взгляда, смотря снизу-вверх, когда опускаюсь ещё ниже, прокладывая новую дорожку из нежных поцелуев вдоль кубиков пресса.
– Жень, – мучительным полушёпотом отзывается он.
Тяжесть мужской ладони ложится на затылок и стягивает волосы. Мне почти больно, но это ощущение лишь подстёгивает к дальнейшему. Подушечкой большого пальца я размазываю часть проступивших капель на головке и тут же слизываю оставшееся.
– Блядь… – шумно втягивает воздух Рупасов.
И тут же порывисто выдыхает, как только мои губы обхватывают возбуждённую плоть, вбирая в себя максимально возможно. Сжимаю ладонь на нём с новой силой, лаская вверх-вниз… С наслаждением отмечаю как член в моей руке подрагивает и пульсирует, а пальцы Артёма ещё крепче и болезненнее впиваются мне в затылок. Понятия не имею, насколько правильно я всё делаю, но мужчина кончает буквально в считанные секунды, позволяя горячей жидкости стекать по моему горлу. Я не отстраняюсь. Проглатываю абсолютно всё, чувствуя вязкий привкус подаренного удовольствия.
– Теперь я буду вспоминать тебя ещё чаще, – сипло бормочет Рупасов.
Отчётливо слышу в его голосе явную насмешку. Но она нисколько не задевает. Ведь то, что до сих пор хранит устремлённый на меня взгляд синих глаз – гораздо значимее всего, что Артём мог бы произнести.
Нежность, тепло, благодарность и что-то ещё, настолько безграничное, что я понятия не имею значения этой эмоции. Вполне возможно, то самое, которое многие называют «любовь». По крайней мере, я очень хотела бы, чтобы это было именно так.
И пусть я не уверена, но…
– До одури люблю тебя, родная, – добавляет мужчина.
Он обхватывает моё лицо обеими ладонями и притягивает к себе, вынуждая приподняться. Целует в губы так жадно и голодно, будто бы ничего и не было между нами только что. К тому же, всё ещё никуда не исчезающая эрекция явно сулит нам обоим продолжение уже совсем скоро. Вот только помимо нас двоих у кое-кого ещё есть своё мнение по этому поводу. На этот раз стук в дверь гораздо громче и настойчивее. Да и голос принадлежит не Арсению.
– У вас обоих есть минута, чтобы вернуться во двор! – ледяным тоном отчеканивает Светлана Владимировна.
Не слышала, как она подходила к дверям, но удаляющийся перестук её каблуков надолго остаётся в моей голове укоризненным эхо. Виновато опускаю взгляд и отстраняюсь от мужчины, будто бы она до сих пор где-то рядом. Поднимаюсь на ноги, разворачиваясь к нему спиной. Пальцы заметно подрагивают, когда я натягиваю лиф платья обратно, попутно пытаясь вспомнить, куда делся мой бюстгальтер. В сознании разрождается сильнейшая истерика, не сулящая мне ничего хорошего в ближайшем будущем. Ведь если я была вполне готова к осуждению в глазах собственного мужа, то вот увидеть то же самое на лице матери Артёма или моей…
Господи, какая я всё-таки непроходимая дура!
– Жень, – тихим ласковым тоном зовёт мужчина.
Он встаёт позади меня, прижимаясь со спины. Целует в шею, обнимая за плечи.
– Лучше помоги, – отзываюсь нервно.
Справиться самостоятельно и при том быстро с процедурой одевания вряд ли выйдет. К тому же, верхняя часть нижнего белья до сих пор вне зоны моей видимости, что только добавляет эмоциональному состоянию накала. Невольный стон вырывается сам собой, а досада и сожаление буквально переполняют меня.
– Так, успокоилась быстро! – неожиданно резко реагирует Артём и разворачивает к себе лицом, прошивая полным неодобрения взглядом. – Может развод ты и не получила ещё, но теперь мы вместе. И похер мне, кто и что думает по этому поводу. Тем более – они. Это тебе понятно?
Чего уж тут непонятного, когда я сама на это подписалась, а его тон такой, что даже, если бы и считала иначе, моего мнения всё равно никто бы не учёл?!
– Да, – отвечаю тихо.
Закусываю губу, отводя взгляд в сторону. Мужчина до сих пор не одет, и пусть нынешнее моё состояние не очень-то и располагает к чему-либо с сексуальным подтекстом, но вид обнажённого Рупасова словно последний ржавый гвоздь в могилу, на надгробье которой напишут: «Придавило тяжестью свершённых грехов».
– Я сейчас оденусь, а потом мы спустимся вниз и поговорим с твоим мужем. Вместе, – больше не глядя на меня, продолжает Артём. – И с матерями нашими тоже поговорим. Я всё объясню. Не беспокойся. Сегодня же ко мне переедешь.
Ударная волна паники мгновенно пронзает рассудок. Мимолётно даже вспыхивает мысль остаться в этой комнате навечно и не выходить совсем. Я лучше сдохну, чем позволю ему это сделать.
– Нет, – произношу негромко, но твёрдо.
Рупасов как раз успевает натянуть штаны и уже собирается одевать рубашку. Да так и замирает, медленно поворачивая лицо в мою сторону. Помимо бескрайнего удивления, ничего на нём и нет, что, конечно же, неудивительно.
– Это ещё почему? – напряжённо отзывается мужчина.
Мой разум до сих пор разрывается в продолжающемся приступе истерики. Не удаётся придумать хоть какой-нибудь мало мальски правдоподобный повод, который бы пояснил мою реакцию. Потому и решаю сказать, как есть. Всё равно давно пора бы сознаться.
– Я же говорила тебе – не всё так просто, Тём, – замолкаю, выдерживаю небольшую паузу, набирая в лёгкие побольше воздуха, пока он продолжает сверлить меня требовательным взглядом. – Дело не в том, что Рома не захочет давать развод. Просто это затрагивает не только нас двоих… – опять замолкаю. – У нас есть сын.
Наступившая тишина буквально рушится на меня шквалом прошлого, о котором Артёму знать совсем не нужно. Но я стойко подавляю проявление душевной слабости, дожидаясь ответной реакции, внешне изображая абсолютную непоколебимость.
– Сын? – единственное, что слетает с его уст.
В синих глазах отражается растерянность и замешательство. Кажется, он так и не
