устала, очень болит всё тело, сил нет, но есть непреодолимое желание выжить. А вот монстр монстров вообще вряд ли устает, даже если и питается исключительно травкой своей.
Если предположить, что эти видения — на самом деле воспоминания монстра монстров, тогда возникает резонный вопрос, почему их вижу я? Может, слова о женитьбе не совсем бред? Логично предположить, что у монстров брак заключается как-то по-другому, чем у нас. Я бы могла подумать, что предлогом для женитьбы у них является поцелуй, если бы не видела, как он с рыженькой целовался. Спрашивается, с Ху Ря ли я — его жена? Господи, я серьёзно об этом размышляю?! Узнай кто-нибудь о том, что я его поцеловала, уже бы заживо со стыда сгорела, а тут, видите ли, мысли о том, как я женой серенького стала. Да чего же мне так не везет? Может, проклял кто? Ферер, например? Вот и скакал бы тут сам от монстра монстров, как козочка. Посмотрела бы я на него, как бы он вообще эти планы окаянные достал? Только бы все это не было зря, и эти планы реально бы помогли переломить ход войны. Чувствую, что вряд ли это возможно, монстры слишком живучи, удивляюсь, как наши воины вообще умудряются с ними воевать. Было бы у меня время, я бы получше узнала про их слабости, кроме пыльцы, но беда в том, что времени нет.
Рассвет, мы вышли из леса, и замок уже виден вдали. Точнее, мы должны были его видеть, на его месте тлеют полуразвалившиеся до уровня второго этажа развалины. Рядом тьма сереньких то ли тушит что осталось, то ли решают, что делать с виновным.
Похоже, мне срочно пора в лес, куда-нибудь подальше отсюда. Дернулась в сторону, но металлическая клешня сдавила плечо.
— Твоя работа? — из-за моей спины послышался такой злой голос, что по телу прошлись мурашки, и сбрасывать клешню с плеча перехотелось.
— Что? Что? — делаю вид, что не услышала его. — Вас не слышно, кастрюлю с головы снимите, что ли.
Глава 19. Жив
Почему у меня в ушах играет грустная музыка с похорон? Возможно, всему виной монстр за моей спиной или застывшая в ожидании нас армия сереньких впереди? Предательски дрожат коленки, нарочито медленно, буквально еле-еле передвигаю ногами, приближаясь к замку по полю. Буквально чувствую, что вперед не надо идти, но ничего не могу поделать.
Толчок придает временное дополнительное ускорение моей ленивой заднице, но его хватает лишь на несколько шагов, затем снова замедляюсь.
Надо что-то сделать, а то мне так, и правда, придет конец. Какие есть у меня варианты? Поверить монстру на слово, что он меня не убьет? А что ему мешает кому-то другому это приказать сделать? И вообще, что ему, собственно говоря, мешает? Как вариант можно косить под дурочку, деревенскую простушку, вряд ли пройдет с монстром, но на других может и подействовать.
Ой, как же плохи у меня дела! Кушать хочу!!! Живот призывно заурчал, как-то очень громко, чем вызвал мое недовольство. Я так от язвы умру быстрее, чем от серых этих. Оборачиваюсь, чтобы проверить, идет ли за мной монстр, и недовольно кривлюсь. Глаз от меня не отрывает, как тут вообще сбежать?
Ладно, ничего, в плену как-то выкарабкалась и сейчас справлюсь. Мы дошли до первого часового, который очень сильно старался на нас не смотреть и поклонился вслед монстру. Я понимаю, на монстра не смотрел, он же страшный, а я чем обязана? Неужели так плохо выгляжу?
Перед пепелищем столпотворение сереньких. Они, по всей видимости, колдуют, пытаясь потушить пожар, пока он не добрался до поля за замком. Чёрт, зря, что ли, старики жирными помоями поле поливали? Лишить врага пропитания — это же святое дело! Кстати о стариках, как скоро монстр или серенькие найдут их? Я просто обязана как-то их защитить, но как? Что я могу для них сделать?
Останавливаюсь и судорожно соображаю, что делать дальше, и сразу получаю толчок в спину. В этот раз не молчу, разворачиваюсь и угрожающе выставляю кулак.
— Если ты ещё раз…
Мою пламенную речь перебивает резкое движение монстра, который вытаскивает меч из ножен. Получаю ещё одно ускорение уже без толчка и бегу к толпе сереньких, чувствуя, что почему-то улыбаюсь. Что за глупость-то? С чего бы?
Стараюсь придать лицу озабоченное и напуганное выражение лица, что совсем не трудно в данной ситуации. Врываюсь в толпу сереньких и пробираюсь к догорающему замку.
— Спаситель мой, что здесь случилось? — кричу так громко, чтобы абсолютно все услышали.
Главное, казаться совсем простой и перепуганной девочкой, мол, моя хата крайняя, ничего не знаю!
Серенькие растерянно смотрят на меня, видать, моя актерская игра всё-таки подкачала. Некоторые из них что-то шипят и со злостью бросаются ко мне, но я с криком падаю на колени. Не счесть сколько раз мне приходилось помогать отцу на похоронах, так что я прекрасно знаю, как ведут себя горем убитые люди. Зажимаю ладонями рот, заставляю руки и плечи дрожать, громко икаю и шмыгаю носом.
— Что, что здесь произошло? — кричу, заливаясь рыданиями и смотря на всех сразу и ни на кого конкретно. — Где бабушки и дедушки? Они же не там, да? Они не сгорели?
Мне никто не отвечает, серенькие шипят непонятно что друг другу. Когда так много их голосов слышно, кажется, что шипят змеи. Мне нужны слёзы, но я никак не могу заставить себя заплакать. Даже ради того, чтобы защитить стариков перед серенькими. Так, что может меня заставить заплакать? Казалось бы, у меня и так плачевная ситуация. Я целовалась с монстром, два раза причем! Он говорит, что отныне я его жена и это… отвратительно само по себе. Скорее всего, меня сейчас будут пытать и убивать, но до слёз меня довела совсем другая вещь.
КАК ЖЕ ХОЧЕТСЯ ЖРАТЬ!!!
Именно жрать, а не есть! Я словно не день голодала, а целую вечность, чувствую, как желудок сам себя переваривает. Выкрикиваю и заливаюсь слезами, чувствуя, как крутит живот от голода.
— Вот же ироды, как вы могли? — кричу, громко шмыгая носом. — Им же еще жить да жить, а вы…
Вою пронзительно, так что серенькие от меня отпрыгивают назад. Слышно их громкий шепот, больше похожий на шум деревьев в лесу в ветреную погоду. Заливаюсь слезами, время от времени выкрикивая в меру провокационные фразы в сторону сереньких, старательно изображая убитую горем.
— Да как так-то? Все погибли? — хватаюсь за руку самого растерянного серенького и
