и неуклюжий — жуть. Да и честно — не ожидал я от него такой вот подлости. Неужели после ворот злобу затаил? Только вот высказать ему свое «фи» я не успел — сознание мое мгновенно потухло, в очередной погружая меня в полное беспамятство.
Пробуждение приятным было не назвать, но я, скрипя зубами, заставил себя разлепить глаза, и, не обращая внимания на чудовищную головную боль, осмотреться. Оказался я в какой-то небольшой бревенчатой «конуре», метра полтора на два, с отсутствующими окнами и массивной дверью, с прорезью-«кормушкой», забранной толстой и ржавой кованой решеткой. И именно из этой прорези и лился в камеру слабый поток света, иначе я бы ничего не сумел рассмотреть.
Я лежал на струганных досках пола — в моем новом узилище отсутствовала даже лежанка. В углу обнаружилось деревянное ведро, от которого исходил стойкий аммиачный аромат. Понятно — это, батенька, теперь ваша параша. Кто же, интересно, определил меня сюда? Нет, то что исполнителем выступил Курбат, я, допустим, заметил. Да и сложно не заметить того, кто хреначит тебя со всей дури скалкой по макушке.
Только не похож толстяк на инициатора этой тупой акции. Да и с какой целью меня решили так тупо нейтрализовать, упрятав за решетку? Я, честно признаться, не видел в этом действии никакого смысла. Стригу уже не воскресить, мстить за нее — просто глупо. И если ожидание насчет нашествия местных Ходячих подтвердится — я мог принести весомую пользу, отражая их нападение.
Есть у меня подозрение, что за моим пленением стоит один из братцев-здоровяков, а именно Нечай. Молчан мне виделся вполне вменяемым мужиком, не способным на подобную подлость — хреначить немощного дедушку колотушкой по голове. А башка-то как раскалывается!
Я поднял руку и прикоснулся к месту удара, вокруг которого уже засохла кровь, слепившая волосы в твердый, но влажноватый комок. Разбил мне макушку, собака такая! Однако, ни раны, ни шишки уже не наблюдалось — моя волшебная регенерация сделала свое дело! А башка еще трещит, так это, похоже, сотряс. Он так быстро не проходит. Простые люди после сотрясения мозга месяцами головной болью маются. У меня, надеюсь, этот период короче в разы будет.
Полежав еще немного, я оттолкнулся от пола подрагивающими руками и привел ставшее немощным тело в вертикальное положение. Привалившись спиной к бревенчатой стене, я пару минут провел в неподвижности, чтобы мучавшая меня головная боль хоть немного улеглась. Да, уж, попал…
Когда стены перестали плясать перед глазами, я нашел в себе силы и осмотрелся намного внимательнее, чем в прошлый раз. Потемневшие от времени бревна стен местами топорщились размохраченной щепой, словно их кошки драли. Причем, бешенные, не иначе! Крепкие доски пола местами пестрели крупными «маслянистыми» пятнами, которые намертво въелись в древесину.
Похоже, что здесь содержали какую-то Тварь, вооруженную крепкими когтями, следы от которых в изобилии встречались в моем каземате. И, судя по расстоянию между отдельными «царапинами» на стене — размером это Чудовище меня весьма обгоняло. Ну, обгоняло меня в привычно человеческом обличье, а вот в своей Кромешной Ипостаси я, наверное, покруче буду. Сейчас, сука, отдохну еще немного, вышибу эту дверь к хренам, и кому-то очень сильно не поздоровится! Так разозлить безобидного дедушку, надо еще и постараться!
Пока я приходил в норму и готовился навести здесь шороху, попытался связаться с говорящим котом. Ведь он старался меня разбудить. И разбудил. Только жаль, что я спросонья не сумел сообразить… Да нет, я просто не ожидал такого подлого удара. А ушастый пройдоха, выходит, что-то вынюхал по этому поводу и попробовал донести… Но дедушка уж очень сильно перетрудился, а Силы — этакого привычного «костыля», и нет! Вот дедуля и спекся!
— Грималкин, ты где? — в очередной раз мысленно позвал я кота. — Слышишь меня? — Нет ответа.
И это тоже весьма и весьма странно. Если еще и волосатый пострадал… Нет, такую ушлую скотину, способную в одно мгновение улизнуть хоть откуда, просто растворившись в воздухе, хрен поймаешь! Ладно, будем разгребать проблемы последовательно. Для начала нужно хотя бы освободиться. Вариантов освобождения было немного, а вернее — всего лишь один, которым я и решил применить.
По-старчески брюзжа, я стянул с себя презентованные Василинкой порки и рубаху (с обувкой мне опять не повезло — в каземат притащили босиком), а затем аккуратно сложил их в углу. Если повезет — уцелеют, будет что надеть. Портить одежду в очередной раз не очень-то хотелось. Так её и не напасешься, а я очень бережливый старикан, хоть и совсем не Плюшкин[1]. Мне такая бессмысленная трата ресурсов, как серпом по причинному месту.
Оставшись нагишом, я несколько раз глубоко вздохнул, а затем резко перешел в свою Кромешную Ипостась. Зеркала в моем узилище не было, но я и без того знал, во что превратилось мое лицо — в злобную и мерзкую харю подгнившего Умруна, с пастью полной острых акульих зубов, которыми я легко арматуру перекусывать могу.
Пальцы на руках и ногах отрастили огромные когти, которым бы позавидовал и сам мишка косолапый. А по крепости они не уступали самым прочным из камней — корунду, а, возможно и самому алмазу. Я как-то ради интереса легко расписался когтем на стекле — только стружка стеклянная летела! Ну, накрывает иногда меня всякая блажь… Так-то дедушка старенький, но похулиганить иногда хочется… Так что не судите строго — не успеете оглянуться, как сами такими станете!
Ну, вот, сейчас разнесу к хренам эту богадельню, раскатаю её по бревнышку, и сделаю атата нехорошим дядям, засадившим меня в эту конуру. В измененном состоянии мгновенно пропала слабость и головная боль! Я был вновь готов к любым свершениям и полон сил. А еще во мне разгоралась неистовая ярость на моих пленителей, которым я с огромным удовольствием бошки бы поотрывал!
Кощей, как-то, пытался объяснить, отчего происходит такое резкое повышение кровожадности, едва стоит перекинуться на «темную» сторону. Кромешное Проклятие — проявление губительного излучения Хаоса, трансформировавшее мое тело, трансформировало так же и душу, приближая вашего покорного слугу к настоящим Тварям. Вернее, перестав сопротивляться Проклятию, я сам становился Тварью, сильной, злобной и жаждущей теплой человеческой крови. И обуздать это желание с каждым переходом становилось все сложнее и сложнее.
Но я, хотя бы, проводил в таком состоянии лишь малый промежуток времени, да и то, в основном всегда по собственному желанию. Тогда же как Кощей всегда пребывал в таком состоянии, даже если с помощью Магии выглядел обычным человеком. Проклятие Кромки не
