Книга Пуля с Кавказа - Николай Свечин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
На этом их служебные дела закончились. Друзья решили прогуляться по Гунибу и пополнить некоторые припасы. Когда они опять будут в цивилизации? Лыков ещё рассчитывал купить Вареньке обещанных украшений из кубачинского серебра. Поэтому первым делом столичные жители отправились в лавки форштадта. Внутри крепости торговля не дозволялась, но снаружи раскинулся целый восточный базар. Как на всём Кавказе, тон в коммерции и здесь задавали армяне. Попался обязательный еврей с мехами – на этот раз маленький, лысый и невесёлый. Аварцы предлагали оружие и деревянные изделия, дидойцы – вязаные вещи; стояли целые возы, наполненные свежими черешнями и алычой.
Алексей разыскал кубачинского ювелира и за восемь туменов[91]приобрёл у него отличные серьги и четыре браслета (два из них назначались сестрице). Ещё запасся чаем и сахаром для всего отряда. Таубе удивительно дёшево купил десять фунтов трубочного турецкого табаку (явно контрабандного), и долго присматривался к паласу.
– Смотри, – пытался найти он поддержку у Лыкова, – в Шуре такой же стоил вдвое дороже. Разложу у себя в гостиной – будет память!
– Ты собираешься таскаться с этим паласом взад-вперёд на волшебную гору?
– Да нет же. Оставлю в Карадахе, а на обратном пути заберу.
– Охота же тебе связывать себя тряпками…
– Так ведь вдвое дешевле! Ты у нас богач, потому и не хочешь меня понять. Нувориш хренов…
Но Алексей всё-таки отговорил друга от покупки. Сказал, что Артилевский по возвращении поможет ему получить у торговцев скидку. Повеселевший от такой перспективы Таубе затащил сыщика в духан, где они выпили портвейну и съели седло барашка. Потом вернулись в крепость, загрузили покупки в седельные чемоданы, и Лыков повёл барона на смотровую площадку.
– Там такой вид – половину Дагестана разглядишь!
Площадка располагалась позади небольшого сквера. Картина, открывшаяся им, действительно, поражала. С высоты четыре тысячи футов весь горный Дагестан открывался, как на ладони… На юге отчётливо различались вершины Главного хребта. К ним уходил горбатой дугой Нукатль. Из-за его отрогов высовывалась, блестя на солнце глетчерами, волшебная гора Эдрас. Узкая серая лента Кара-Койсу проходила внизу и напротив Гергебиля вбирала в себя Казикумухское Койсу. Далее на запад, к морю, горы постепенно понижались. Прекрасное и величественное зрелище надолго приковало к себе внимание петербуржцев. Наконец, Алексей с трудом увёл друга с площадки – пора было возвращаться в отряд.
Они проходили мимо памятника апшеронцам, погибшим при взятии Гуниба, когда Лыков приметил странного туземца. Лет сорока семи, стройный, с привлекательными чертами лица, он стоял подле памятника и скучающе глядел в небо. Во взгляде горца застыла такая усталость, словно он с утра до вечера таскал камни. Или сидел в камере смертников… Сыщик невольно замедлил шаг, однако незнакомец тут же испуганно от него отшатнулся. Немедленно из-за постамента выскочил коренастый русак с седою головой и рявкнул:
– Эй, джигит! Стой, где стоишь!
Коллежский асессор недовольно сдвинул брови, но через секунду радостно улыбнулся:
– Сергей Михалыч! Ты, что, шлёпнуть решил земляка?
– Лёшка! Лыков! – ахнул сердитый русак. – Ты как тут оказался? И в черкеске. Сколько лет не видались!
– Семь.
– Де-ла-а… Тоже на Кавказе служишь? И кто это с тобой?
– Знакомьтесь, господа.
Барон подошёл и представился:
– Подполковник Таубе Виктор Рейнгольдович.
– Отставной старший унтер-офицер Кормишин Сергей Михайлович.
Немолодой, широкий в плечах, резкий в движениях, Кормишин производил впечатление весьма бывалого человека.
– Служу постоянно я в Петербурге, а сюда командирован, вместе с подполковником, – пояснил Алексей. – Ты-то как? Кем? Где?
– Я проживаю тут, в крепости. Охраняю одного человека, – ответил отставной унтер, и крикнул, полуобернувшись. – Камаль, это свои! Можешь подойти.
Горец тут же приблизился и улыбнулся – доброжелательно и чуть заискивающе:
– Рад познакомиться, господа. Меня зовут Камаль Мухаммадович, по фамилии Амирасулов.
Он говорил по-русски очень правильно, с едва заметным акцентом.
– Может быть, вы не откажетесь от чаю в моём доме? У нас редко бывают гости…
И Лыков с Таубе согласились. В туземце было что-то симпатичное, и одновременно болезненное – то ли подавляемое горе, то ли необоримый привычный страх. Амирасулов проживал в маленьком чистом домике возле самого плаца. Миловидная жена его вместе с дочкой вполне по-европейски встретили гостей, выставили на стол чай с небогатыми закусками, и тактично удалились в дальние комнаты.
– Мы расстались с Сергеем Михайловичем в семьдесят восьмом, – обратился Лыков к барону. – Он был начальником нашей группы охотников. Мы лазили по Ичкерии и ловили абреков, довольно удачно. Решительный человек; многому меня научил.
Таубе понимающе кивнул.
– Расскажи, что было с тобой дальше, – попросил сыщик Кормишина. – Вижу, тут целая история.
Сергей Михайлович бросил быстрый взгляд на хозяина дома. Тот вздохнул:
– Да, история… Расскажи, Серёжа.
Кормишин тоже вздохнул, затянулся трубкой. На его загорелом обветренном лице густо собрались морщины.
– Всё началось здесь, в Гунибе, в день штурма аула войсками Барятинского…
– Утром 25 аагуста 1859 года, – пояснил Амирасулов.
– Да. Я был двадцатидвухлетним парнем, только что призванным из рекрутов. Молодой, глупый. А попал в Ширванский полк. В самое полымя, аккурат к штурму…
Если вы знаете, начиналось всё с ложной демонстрации. Вечером войска выстроились в колонны, ударили барабаны. Шамиль прибежал на стену, что перегораживала единственную дорогу, готовился атаку отбивать. А его просто отвлекали. Утром же, ещё в темноте, сто тридцать охотоников-апшеронцев тайком полезли наверх. С южной стороны. Мюриды разместили свои посты по всей вершине – а это ж громада! Восемь вёрст в длину, и три в ширину. Там, где карабкались апшеронцы, тоже был сильный пост. Командовал им известный шамилевский наиб Амирасул-Мухаммад Кудвалинский. Отец Камаля.
Тут хозяин дома кашлянул, отвернулся и быстро смахнул со скулы слезу.
– Часовые слишком поздно заметили солдат, – продолжил рассказ Кормишин, глядя с сочувствием на горца. – Тем оставался лишь последний бросок – двадцать саженей. Апшеронцы были смелые люди. Они пошли грудью на заряды, потеряли много своих, но пост сбили и взошли на вершину. Наиб и с ним ещё семеро погибли; среди них оказались четыре женщины. Почти стразу же с востока пошли штурмовать стену мы, ширванцы. Когда мюриды, расставленные по горе, увидали это, то бросились со всех ног в аул. Испугались, что мы их отрежем… Один такой пост улепётывал близко от нас. Там было восемь человек. Наше отделение дало залп, один упал.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Пуля с Кавказа - Николай Свечин», после закрытия браузера.