там она не появлялась несколько месяцев. Вид на жительство она не получала, ее виза истекла еще год назад. Чтобы облегчить свою участь, Луиза сдала ее с потрохами. Вашего супруга убила Чайлай. Это вышло непреднамеренно. Луиза рассказала, что Чайлай отправилась ограбить вас, а Деметрио оказался дома и застал ее за поисками. Она потеряла голову, схватила нож и ударила его в грудь.
– Я – дура, – призналась я. – Когда Пабло пришел ко мне требовать долг, в отчаянии я рассказала Луизе, что дома есть деньги. А она, видимо, передала это Чайлай.
Адвокат отхлебнул остывший кофе, почмокал языком и сочувственно кивнул:
– Все было именно так. Содержать Чайлай Правес для Луизы было накладно, она ведь не много зарабатывала, а Правес требовала все больше и больше. А тут легкие деньги, надо было только войти в дом и взять их. Сама Фарело не могла пойти с Чайлай, у нее были клиенты, а в ее положении разбрасываться деньгами непозволительно. Она уверяет, что пыталась заставить Чайлай отказаться от этой затеи, но тайка пошла наперекор, а когда она призналась, что убила Деметрио, Луиза пришла в ужас. Она даже порывалась все рассказать вам или полиции, но чувства, чувства… Разрываясь между преданностью к вам и любовью к Чайлай, она выбрала любимую.
– По-моему, она не особо страдала, – фыркнула я.
– По-моему, тоже, – согласился Эрнесто. – Помните, вас мучил вопрос, кто сообщил Пабло Сагазу, что вы прячетесь у Луизы, а она ему якобы не звонила? Так и было. Пабло ведь знал Луизу и мог узнать ее по голосу. Сагазу звонили с одноразового телефона, но с этого же номера были сделаны еще несколько звонков, среди абонентов – выходцы из Таиланда. Сагаз припомнил, что у звонившей женщины был сильный акцент, он даже упомянул о «мяукающих нотках», слишком длинных гласных и неправильных ударениях. Он не знал Чайлай, не имел понятия о ее связи с Луизой Фарело, поэтому мог только поблагодарить таинственную информаторшу. Луизе и Чайлай было необходимо избавиться от вас, потому они, зная о похищении, решили вызвать Сагаза, чтобы он завершил начатое. Женщины были уверены, что он или Лаго Адрего расправятся с вами. Под конец допроса Фарело горько усмехнулась и сказала, что вы уж очень живучая.
– Ей удастся выкрутиться? – спросила я.
Адвокат пожал плечами:
– Беспечность и неряшливость Фарело и Правес сыграли с ними злую шутку. Им не хватило ума избавиться от вещей, в которых Правес ходила на дело. На ее платье были найдены мельчайшие брызги крови, не говоря уже о том, что ее волосы и ДНК нашли на месте преступления. Чайлай ведь никогда не была у вас дома, и, соответственно, ее следов там не могло оказаться. Кроме того, в доме нашли кое-какие вещи, принадлежащие вам, например, серьги и кольцо. Настоящие бриллианты продать не так-то просто, разве что очень дешево, а сбивать цену они не хотели, тем более что денег в доме не нашлось. Жадность и любовь к грязи – вот причина их неудач. Не узнай вы браслет свекрови, ничего не удалось бы доказать. Никогда не жалейте улики, если захотите совершить преступление, – хохотнул он напоследок.
– Они просто не там искали, – горько усмехнулась я. – Подумать только, какая каша завертелась из-за несчастных четырех тысяч! Элена была права: я виновата в смерти Деметрио. Я могла отдать деньги сразу, и ничего бы не случилось: муж был бы жив, Лаго и его брат тоже, а Луиза продолжила наслаждаться обществом своей подруги.
– Не смейте так думать! – горячо возразил Эрнесто. – Вы не в ответе за преступные наклонности других людей. Никто не заставлял Деметрио торговать кокаином, никто не толкал на преступную дорожку братьев Адрего, Чайлай Правес могла бы обойтись малым, а не требовать от своей подружки чего-то запредельного, а Луиза не должна была ее покрывать. Во всей этой истории только вы остались чистой.
– Вы так думаете?
Адвокат поморщился и поставил чашку на стол.
– Донна Мендес, у меня наметанный глаз. Вы – не преступница. Я, конечно, не столь наивен, чтобы полагать, будто у вас нет какого-то прошлого, от которого пришлось бежать без оглядки, но мне сложно представить, что вы способны на что-то ужасное. Эта история показала, насколько вы отважны и находчивы, и как вы привыкли рассчитывать только на себя, стараясь оградить других от проблем. Не знаю, что произошло в вашем прошлом, но мне думается, что никто не смог загнать вас в угол. Позвольте выразить вам искреннее восхищение.
Адвокат вторично облобызал мою руку. Я дождалась окончания церемонии и спросила:
– Что будет с Пабло?
– Если вы не станете выдвигать против него обвинений, то скорее всего ничего серьезного. Думаю, его выпустят в ближайшее время.
– Не буду, – вздохнула я. – Пусть выпускают.
– Я так и думал, – кивнул Балдо. – Тогда позвольте откланяться. Счет я пришлю вам утром.
– Спасибо, – сказала я. – Эрнесто, я говорила вам, что вы великолепный адвокат?
Балдо расплылся в улыбке и стал похож на сытого кота, объевшегося сливок.
– Вы – еще нет, но если б вы знали, сколько раз я это слышал!
– Тогда я присоединюсь к общим комплиментам, – произнесла я. – Вы просто потрясающий адвокат.
– Спасибо, донна Мендес, – серьезно сказал Балдо. – Рад был вам помочь. Надеюсь, что наши дальнейшие встречи будут происходить по более приятным поводам.
– Я тоже, – призналась я, мысленно понадеявшись, что больше никогда не увижу этого проныру с баснословными расценками и потрясающей интуицией, позволившей безошибочно нащупать мое потаенное беспокойное прошлое.
Вспомнив, что Пабло тоже догадался о моей темной репутации, я обругала себя за то, что непростительно расслабилась и потеряла хватку. Перед дорогой и возможной встречей со старым врагом это была непозволительная роскошь.
* * *
На ближайший самолет до Москвы не было билетов, мне пришлось подождать сутки, что не улучшило моего настроения. Лиссабон, как питон, вдруг стал душить меня кольцами, и я была готова улететь когда и куда угодно, с пересадками, ожиданием, лишь бы подальше и побыстрее, но заставила себя выждать. Оставшись на ночь в хостеле неподалеку от аэропорта имени Умберто Делгаду, я отправила адвокату просьбу известить семью Мендес, что убийца их сына обнаружен и находится в положении загнанного зверя. Рано утром, проведя бессонную ночь в своей комнате, я, совершенно разбитая, расплатилась за номер и уехала.
В аэропорту я оказалась слишком рано, регистрация на рейс еще не началась. Я недолго побродила по лавкам, выпила неприлично дорогой кофе, съела сандвич и, найдя укромное место в уголке, приткнулась в кресле. Серые оцинкованные трубы несущих конструкций, серый кафель и многочисленные
