к ним попало.
Кладу трубку и улыбаюсь. На душе становится хоть капельку легче. У меня есть крыша над головой, деньги на первое время, хоть и чужие, а теперь вот еще и кажется работа нашлась. Жизнь налаживается.
Тогда почему же мне все еще так тоскливо?
Вздрагиваю, услышав звонок домофона.
Артур?
Вскакиваю с кровати и спешу открыть дверь. Так и знала, что он долго не сможет держать дистанцию…
Суечусь по своей квартирке, в поисках халата. Накрываю кровать покрывалом, чтобы не выглядело так бордачно.
— Здравствуйте, доставка, — курьер протягивает мне букет пионов. — Распишитесь. Всего доброго.
Курьер уходит, а я утопаю лицом в нежных лепестках. Улыбаюсь, как идиотка.
Хватаю телефон и фоткаю букет:
«Спасибо за цветы. Не знаю, как ты узнал, но пионы — мои любимые».
Звонит…
Ой. Артур звонит! Еще и по видеосвязи.
Быстро приглаживаю волосы руками. Бросаю всполошенный взгляд в зеркало у входа. Я какая-то высохшая. Видимо потому что опять не ем почти. Ладно, пойдет.
Отвечаю на звонок:
— Арт… — осекаюсь.
Судя по виду он явно пьян:
— У меня для тебя отличные новости, малыш, — говорит медленно, слегка запинаясь.
— К-какие еще?..
— Твой огрызок раскаивается в содеянном.
— С чего бы?
— Цветы, — пожимает он плечами. — С какой стати я бы стал слать цветы чужой женщине?
Глава 55
— Я даже ублажающим меня телочкам обычно не дарю никаких цветов, — продолжает он. — Привык платить наличкой. Да, девочки?
Он переводит камеру, показывая облепивших его полуголых девиц.
Я сглатываю ком, вставший поперек горла:
— Значит они не от тебя… в-вас… — выдавливаю я, чувствуя, что готова сгореть от стыда. — Прости-те, что побеспокоила…
Однако Артур явно не готов пощадить мою гордость, продолжает:
— Зато теперь ты наверняка знаешь, сколько по мнению твоего муженька стоит твое прощение. Гляди-ка, ведь он даже вспомнил, какие цветы у тебя любимые. Пионы значит? — ухмыляется он зло. — Расстарался. Как по мне, лучше бы он тебя покормил. Прозрачная ведь уже…
Чувствуя себя сейчас какой-то болезненно уязвимой сбрасываю звонок. Значит теперь и ему моя худоба не нравится. Будет еще при своих шлюхах меня критиковать. Хватит мне одного!
Бросаю букет прямо в прихожей. Бреду к кровати и падаю лицом в подушку. Почему-то мне так больно. Сама не понимаю от чего?
Из-за цветов от Славы? Если честно, я просто плевать на них хотела.
А вот то, что я по ошибке решила, будто букет от Артура — очень неловко. И почему-то обидно.
Он прав, я действительно решила, что я для него какая-то там особенная. Вернее не я вся. А как он там выразился? «Пизденка ценнее, чем у других баб»? Да, пожалуй как-то так я и думала, идиотка. И кажется на этом основании его отношение ко мне тоже стало ценно для меня.
В душе какой-то протест. Я эгоистично не хочу, чтобы кто-то еще вызывал в нем такой же интерес, как я. Вообще не хочу, чтобы кто-то кроме меня вызывал в нем интерес…
Боже. Я что… ревную?!
Еще этого не хватало! Малознакомый мужик. Варвар и дикарь! Да с чего бы мне вдруг его ревновать?! Чушь какая-то! Это все на фоне закидонов моего мужа, точно. Разум помутился.
Кажется я настолько вымотана своими хаотичными мыслями, что даже успеваю задремать, когда домофон снова начинает трезвонить.
— Кого там еще принесло? — бормочу устало, сил совсем нет, голова кружится.
Зойка наверно пришла. Она вроде обещала после работы заскочить.
С трудом отдираюсь от кровати, не выпуская однако одеяла из рук, и плетусь к двери.
Без задней мысли открываю двери и возвращаюсь в кровать, чувствуя какую-то болезненную слабость. Глаза припухли от слез, и совсем не хотят открываться. А я ведь и не заметила, что плакала.
Моего лица касается согревающая рука.
— Зой, представляешь, мне работу предложили, — бормочу я.
Глава 56
Просыпаюсь, чувствуя себя на удивление выспавшейся и отдохнувшей. В моей маленькой квартирке так вскусно пахнет едой, что желудок внезапно подает признаки жизни, а рот наполняется слюной.
Боже, уже и не помню, когда последний раз во мне просыпался такой зверский аппетит.
Выныриваю из кровати, и семеню босыми ногами к зоне кухни. Никого.
Видимо моя благодетельница уже сбежала. А жаль. Одной дома все же очень тоскливо, я бы не отказалась от компании.
Открываю крышку на сковороде. Вау! Паста с морепродуктами. Выглядит так аппетитно, что у меня кажется даже вкус к жизни снова начинает пробуждаться. Голодно сглатываю и спешу наложить вкуснятину в тарелку.
Даже не удосуживаясь сесть за стол уплетаю потрясающие спагетти. Стоя ведь больше влезет.
Как назло снова невольно вспоминаю об Артуре. Он ведь меня похожей пастой кормил…
Почему-то теперь от воспоминания об этом дикаре в груди болезненно покалывает. Должно быть это стыд…
Тяжело вздыхаю и продолжаю есть.
Надо будет у Зои рецепт спросить, чтобы и самой научиться. Очень уж вкусно.
Звонок в домофон уже начинает становиться привычным. Однако все таким же неожиданным. Я ведь никого не жду больше. Хотя подозреваю, что Зойка знала, что мне будет тоскливо и вернулась разнообразить мой вечер.
Не выпуская из рук тарелку, иду к двери и без лишних вопросов открываю ее. Возвращаюсь к плите и накладываю себе еще одну порцию. Это просто потрясающе вкусно.
— Ммм, Зой, ты — волшебница! — бормочу я с полным ртом, когда слышу как хлопает входная дверь. — Это очень вкусно. Я хотела спросить…
Не прекращая жевать поворачиваюсь к двери и едва не давлюсь пастой от неожиданности увидеть своего незваного гостя.
— Слава? — непонимающе бормочу я. — Ты зачем пришел?
У него в руках слегка потрепанный букет, очень напоминающий тот, что я видела до этого.
— Ты выбросила цветы от меня? — кажется он недоволен. — Они в урне у подъезда валялись.
Вообще-то я их вроде в коридоре бросила. Понятия не имею, как они оказались на улице. Видимо Зойка поняла, что раз букет валяется на полу, то он меня не очень-то порадовал.
— Ты хоть знаешь сколько твои дурацкие пионы сейчас стоят? — раздраженно бросает почти бывший муж.
— Так забирай, — я все еще жую, — и уебывай отсюда.
Отворачиваюсь обратно к столу в надежде, что выразилась достаточно ясно:
— Можешь пойти продать их. Поправишь маленько свое положение плачевное, — пожав плечами, продолжаю невозмутимо уплетать пасту.
— Больше не плачевное, зай, — судя по интонации он внезапно понял, что не в его положении раздражаться. — Я все понял. Понял, что повесил на твои хрупкие плечики слишком много ответственности и ты просто не справилась, — он
