стихи. Или не стихи. Может, вообще зверские планы на мой счет.
А если это вовсе не продукт любования мной красивою и не стихотворения в честь любви? Если это такой художественный отчет для его высочества? Тогда тем более стоит в него заглянуть. Чтобы знать хоть, к чему готовиться!
Глава 33
— Еще раз: никаких пряных трав. Я сказала — чеснок. Только чеснок. И ничего больше. Будьте любезны не портить мне блюдо.
Уф-ф-ф… у этого тела нервная система тоже оказалась не железная. Напряжение нарастало, а вечер перед самым фуршетом и вовсе вышел на уровень локального армагеддона.
— Но леди не любят чеснок, из-за него пахнет! — настаивал на своем повар.
— И потому ты решил устроить диверсию и испортить одобренное монаршей особой блюдо? — устало осведомилась я. Орать и возмущаться было бесполезно, все равно весь мой прежний опыт говорит, что таких крикунов ни черта не уважают и не слушаются толком. Только ледяная сдержанная вежливость. — А может, вам приказано подмешать в него что-то свое, чтобы отравить всех присутствующих?
Это был почти запрещенный прием в любой другой ситуации. Но не теперь и не на дворцовой кухне. Потому как о возможной попытке диверсии тот же муж едва ли не кричал всем своим поведением. Я уже молчу о принце, тот прямым текстом намекал. Понимаю, что из-за вот таких инициативных дело моей жизни способно пойти под откос.
— Да в чеснок и подмешать легче! Он же воняет! Это вы, наверное, хотите, чтоб другие не заметили отравы! У вас и повод имеется, — вспылил повар.
Тут меня аж затрясло. Естественно, внутренне. На лице, как обычно, ничего не отразилось. Уж что-что, а скандалить с ледяной мордой меня учить не надо. И магия холода тут не нужна. Хватает обширного рабочего опыта. И все равно обидно, конечно. Я как савраска мечусь здесь, пытаюсь сделать все идеально красиво и вкусно, а эти… эти… люди…
— Рот закрой, — это сказала не я. Это донеслось у меня из-за спины грубым, но знакомым мужским голосом. — Ты действительно считаешь, что имеешь право не только орать на мою супругу, но и предъявлять ей какие-то претензии? К тому же леди права. Самовольная смена рецепта попахивает диверсией. Думаю, надо бы передать в службу королевской безопасности, чтобы хорошенько проверили тебя по своим каналам. А потом и в допросной.
Повар побледнел. Открыл рот, хватая воздух, как выброшенная на берег рыба, и молча замотал головой. Казалось, будто за моим плечом стоит сам дьявол.
Угу. С блокнотом и карандашом.
Но сейчас мне было настолько некогда, что я даже временно перестала интересоваться, что Яролир там продолжает рисовать. Если он будет вот так служить большим страшным пугалом для излишне инициативных аборигенов — пусть хоть на ушах стоит, хоть ногами рисует. Главное — дело. Впрочем, сейчас все напуганы достаточно, можно двигаться дальше.
— Не надо в допросную, он мне нужен здесь. — Я как-то привычно перехватила мужа за руку, которой тот потянулся к небольшому мечу. Ему единственному, кроме охраны, кстати, прощали ношение личного оружия во дворце. — До фуршета осталась буквально одна ночь. Я не успею за это время научить другого повара.
— Я думаю, отсутствие парочки зубов ему не сильно помешает готовить, — улыбнулся мне Яролир, перехватывая под руку и слегка прижимая к себе. — Наказать наглеца все же надо. Нашел на кого орать и обвинять. В военном лагере за такое его б уже повесили.
— Тут не военный лагерь, к сожалению, — вздохнула я. — Спасибо, милый.
— Хотя тут есть и толика твоей вины, все-таки ты пытаешься общаться со всеми как равная. Но она мизерна. Ему-то в подкорку должно быть вбито его место, — продолжил мурчать на ухо муж.
— Зря милым обозвала, — ответила я вполголоса. — Никакой ты не милый. Но это сейчас не главное. Куда… — и «Мать вашу-у-у!» мысленно, — он потащил блюдо с гребешками?! Их нельзя доставать из шерсти духов! Только за пятнадцать минут до фуршета. Они портятся мгновенно. Это же моллюски!
— Нет, я милый, — заупрямился Яролир, прижимая меня к себе теснее и пользуясь тем, что на людях его жена не будет выдирать у него свой локоть и вообще отбрыкиваться. — Но только для тебя, дорогая, — это мне и шепотом в самое ухо.
А вслух и голосом Бармалея проорал другой набор фраз:
— Эй, придурок! А ну, верни блюдо на место, отрыжка ледяного великана! Куда поволок?! Тоже хочешь пообщаться со мной более леталь… хм, детально? А ты следи за своими поварятами! Иначе на этой кухне скоро будет другой главный повар. Я лично доложу его высочеству о твоей некомпетентности.
Так или почти так прошел весь вечер и добрая часть последней ночи перед фуршетом. Потом меня силой унесли из кухни и, хотя я ругалась, заставили-таки поспать часа два. Просто влили в меня какую-то бурду из кубка, от которой я почти мгновенно отрубилась. Только сквозь сон первые несколько минут чувствовала, что кто-то переодевает меня в пижаму.
А потом пришло утро, Патрик с чашкой крепкого кофе, муж с коробкой каких-то супердорогих блестяшек (вот ей-богу, я так заработалась, что мне даже на драгоценности в этот момент было плевать, послушно обвешалась тем, что дали. Хотя краем глаза и отметила необычную огранку и яркость камней, чернение на золоте да хорошую работу ювелира) и две горничные с платьем. Хорошо хоть, тут я приготовилась заранее и девушки знали, не только как надеть придуманный мной наряд, заказанный и присланный из моего любимого ателье, но и как причесать под него. Что удивительно, те драгоценности, которыми меня увешал муж, вписались в образ как родные. Не иначе этот жук добывал сведения о моем будущем платье своими методами. Потому что обычными расспросами их не добыть — портные прекрасно умеют хранить секреты своих клиенток. Иначе заказов лишиться можно на раз.
И как только я была готова, все снова закрутилось в бешеном темпе, причем в еще более зверских масштабах, чем с ночи. Началась финальная сервировка. И как обычно, тут же косяки полезли стаями. И неправильное расположение блюд было лишь самым пустяковым.
Началось с мелочей. Несмотря на все мои инструкции, одну партию гребешка все же загубили. Кто-то в кухонной горячке
