Все пятки стер, между прочим, — произнес Славинов с удовольствием глядя в мое возмущенное лицо. Подбросил меня в воздухе, снова поймал и прижал к себе еще сильнее. Я испуганно охнула. Обняла его крепкую шею руками и вдруг уткнулась в нее губами. И зубами! Даже куснула слегка!
— Мир-р! — он с шипением втянул в себя воздух — Потерпи немного, почти пришли. Сейчас ты сможешь и поцеловать меня, и потрогать, и укусить. Все, что захочешь…
— Да я случайно! Потому что ты меня подбрасываешь! — шепотом запричитала я.
Повернула голову, чтобы отодвинуться от его шеи и неожиданно наткнулась на чей-то взгляд.
Возле одной из дверей стояла смутно знакомая женщина. Высокая, смуглая красавица в облегающем черном платье.
Смотрела на нас со Славиновым, и в ее глазах полыхала такая бешеная, ничем не прикрытая ненависть, что меня едва не передернуло. Заметив, что я смотрю на нее, женщина быстро опустила глаза. Отступила назад и скрылась за дверью.
— Янис, поставь меня, — я снова попыталась выбраться из его рук.
— Угу, — промычал Славинов, толкая плечом какую-то дверь. Сделал еще несколько шагов и опустился на широкую кровать в центре комнаты. — Вот теперь можешь начинать меня случайно трогать. И не только трогать.
Опрокинул меня на покрывало и рухнул сверху, придавив своим телом. Склонился к моему лицу и хрипло спросил:
— Ну что, Мирослава Славинова, готова отдать супружеский долг?
Глава 39
Янис Славинов
— Янис… Я… — в зеленых глазах промелькнула паника.
— Что «Янис» и что ты? — еще чуть прижал ее к кровати и зарылся носом в волосы возле маленького, алеющего маковым цветом ушка. Втянул ее запах — все тот же луг, вереск и солнце. Вкусно.
— Я не уверена…, - промямлила боевая психологиня, ставшая вдруг растерянной девчонкой.
— М-мм? — поводил по ее волосам носом, потом губами. Сполз к виску, где под бледной кожей проступила тонкая венка. Прихватил ее, ощущая, как вдруг расслабилось нежное тело подо мной. Ну вот и славно. Что уж так пугаться, словно я тебя на казнь тащу, маленький ежик…
Или поспешил я успокоиться?
— Янис, я не готова, — просипела она, отворачивая от меня лицо и снова напрягаясь.
Ну нет, так дело не пойдет. Поэтому я еще чуть придавил ее, совсем немного, и шепнул:
— Рассказывай, что ты не готова. А я пока буду тебя целовать.
— Яни-ис! — уперлась ладошками в мои плечи и попыталась оттолкнуть.
— Да, вот так, малышка. Продолжай меня трогать, — шепнул, чувствуя, как в штанах от ее близости уже давно все колом стоит и болезненно дергается.
— Я не могу, мне надо хоть немного привыкнуть к тебе, — выдохнула дрожащим голоском и запрокинула голову, давая мне доступ к тонкой шейке.
— Привыкай, конечно. Разве я против? — пробормотал проходясь дорожкой коротких поцелуев от скулы вниз к ключице. — Можешь уже начинать, пока я тебя целую.
Поймал ее ладошку и положил себе на шею сзади, поближе к затылку.
— Начинай отсюда. Очень хорошее место, чтобы привыкать…
И она не подвела. Зарылась в волосы пальчиками. Погладила затылок и чуть царапнула кожу ноготками. Да, умничка моя.
— Ми-ир, — прохрипел ей в губы, чувствуя, как в паху все сильнее ломит от желания. — Давай ты потом расскажешь, что там тебя смущает. Лучше поцелуй меня, детка.
И снова напряглась. Отдернула руку с моего затылка и попыталась отпихнуть меня.
— Я тебе не детка! Ритку свою так называй! Или других своих… деток, — натурально зарычала и завозилась подо мной. Блять, Мирослава, это ты так упокоить меня решила?!
Чувствуя, как от ее возни подо мной и от того, что ее бедро сочно трется о мой пах вот-вот реально кончу, рыкнул в ответ:
— Лежать, ревнивица! Какие еще Ритки? Теперь ты моя детка и я буду делать с тобой все, что пожелаю! Контра-акт!
Брякнул эту херь и тут же пожалел.
Ежик мгновенно напряглась, и перестала дергаться. Замерла на миг. Затем резко выдохнула, обмякла и холодным голосом произнесла:
— Да, конечно. Простите, Янис Альбертович, я забылась. Контракт есть контракт, так что можете приступать. Мне раздеться? Или будут какие-то особые пожелания?
Бля-я-ядь! Да что же с тобой так трудно, Мирослава?!
Уткнулся губами в основание её шейки и тоже замер, едва не рыча от пульсирующей боли в паху — знатно она меня распалила. И ведь еще ничего толком не сделали. Ни до чего не дошли, кроме прижимашек и ее ноготков на моем затылке.
— Мир, ну прекрати дуться. Что ты как маленькая? — проворчал, продолжая гладить губами ее шею. Вкусную, с шелковой кожей и обалденным запахом. Потерся бугром в штанах о ее бедро под хлопковым платьицем. — Ты не видишь, что я дурею от тебя?
— Да-да, конечно. Я все понимаю, — закивала в ответ, старательно отводя взгляд. — Если вы скажете, что нужно сделать, я все выполню. Я умею соблюдать договоренности.
— Мир, ну зачем ты так? — я поднял голову и снова попытался заглянуть ей в глаза. — Посмотри на меня.
Зажмурилась и помотала отрицательно головой. Ну что за упертая дурочка!
Ладно, не хочешь, не надо. Буду действовать привычными методами. Повернул ее лицо к себе и прижался к обиженно поджатым губам.
И вернулось волшебство.
Не сразу, конечно. Сначала она старательно уворачивалась. Стискивала зубы, не впуская в рот мой язык. Попыталась отпихнуть, заставив меня довольно хмыкнуть — все-таки забыла про договоренности, да, правильная девочка Мирослава?
Потом вмиг расслабилась. Приоткрыла губы, задышала тяжело и часто. Ладошки уже не отталкивают меня, а шарят по груди и плечам, заныривая на шею и затылок. Да, девочка, вот так мне больше нравится.
— Глупая, ревнивая Мирослава, — прошептал ей между поцелуями.
— Сам дурак, — схлопотал ответку и неожиданный укус за нижнюю губу. Зашипел от удовольствия — в верном направлении движешься, малышка.
Припал губами к ее ключицам, обводя языком нежное углубление. Ладонью накрыл одну грудь и чуть сжал, ощущая под пальцами сводящую с ума упругость…
— Мир, хочу, чтобы ты разделась для меня, — попросил сбившимся голосом. — Сама.
А я пока чуть подостыну, не то натурально опозорюсь скорострелом. Довела ты меня, Мирослава.
— Что? — она с трудом сфокусировала на мне взгляд. — Что сделать?
— Разденься. Сможешь красиво?
Несколько секунд ничего не происходило. Затянутые сладкой поволокой глаза непонимающе смотрели на меня, а потом в них мелькнул страх. Натуральный такой, ебучий ужас. И какие-то серые тени запрыгали.
Мирослава отчаянно замотала головой. Открыла рот, чтобы что-то сказать, и тут в дверь спальни громко затарабанили. Очень громко и очень настойчиво.
— Да! — рявкнул я, повернув голову в ту сторону.
— Янис, — дверь открылась
