ненависть к нему была крепка, как сталь, закаленная огнем, по крайней мере, до определенного момента.
Ночь не всегда приносит покой, иногда она пробуждает сомнения. Так ли сильна моя ненависть? Может быть, подруга права, и между ненавистью и любовью оказался всего лишь один шаг. Может быть, я перепутала свои чувства, и я просто пытаюсь скрыть от себя истину? А в глубине души люблю его, несмотря на всё, что произошло, между нами.
Я пытаюсь прекратить диалог с самой собой в голове, надеваю наушники и включаю Вивальди. Спасибо моей ба за любовь к хорошей музыке.
Вивальди «Времена года» — это моя личная медитация, погружаясь в нее, я словно становлюсь совсем бестелесной и растворяюсь в музыке. Это почти секс, когда музыка несется переливами по венам, вызывая дрожь по телу. Это, когда слова лишние, закрываешь глаза и вот он пик, разрядка, слёзы и самый яркий оргазм. Люблю «Времена года», особенно «Лето».
Мысли роем еще мгновение проносятся в моей голове. Но я медленно и верно несусь к морфею, решив, что обо всем подумаю завтра, утром, успокаивая себя тем, что всё всегда можно исправить, разве, что смерть одна непоправима.
Я хочу проснуться завтра и почувствовать, что я изменилась, что мир вокруг стал другим. Нет больше беспокойных мыслей, которые мешали бы мне. Все будет спокойно и размеренно. Я встану, сделаю кофе и наслажусь свежими булочками с маслом. И я почувствую, что больше не беспокоит та суета, которая меня душила раньше. Мне хорошо, когда я наблюдаю, как утренние лучи проникают в комнату сквозь ткань занавесок, рисуя восхитительный узор из листвы за окном. Я буду наслаждаться ароматом кофе и напевать мелодию, всплывшую в моем сознании, словно всплеск воспоминаний. Может быть, я услышала эту мелодию лишь однажды, давным-давно, в другой жизни. Все будет знакомо, но по-новому.
В этот момент моя жизнь расколется на части, одна из которых уйдет в прошлое, станет лишь набором нелепых воспоминаний. И я осознаю, что иногда нужно начать все с чистого листа, чтобы обрести новый смысл для жизни.
Это так простое волшебство, когда без особых усилий ты отпускаешь часть себя и засыпаешь, а на следующее утро ты просыпаешься немножко другим человеком. Но я понимаю, что завтра я буду такой же, и боль не исчезнет. Первая любовь — это искра, которая разжигает пламя, сжигая все внутри до основания, оставляя лишь пепел воспоминаний.
Кто-то из великих говорил: «Всё проходит и это пройдет» и я на это надеюсь. Если чему меня и научил балет, так это внутренней силе, железной воле, несмотря на внешнюю хрупкость. Это как танцевать в пуантах, зная, что ноги в крошках стекла причиняют адскую боль, но ты не можешь уйти и заплакать. Ты танцуешь, паришь и улыбаешься всему этому вопреки.
Глава 29. Артем
Стоя в аэропорту, я размышлял о нашей невероятной энергетической связи с Ионовой. Я намеренно выбрал точку обзора, где видел, как она прощалась с друзьями и дедушкой. Когда она двинулась по коридору, внезапно остановилась, словно чувствуя мой взгляд на себе. Словно между нами царило невидимое, но мощное магическое притяжение, которое позволяло нам чувствовать друг друга.
Я увидел, как Малой тащил Леру в другой конец зала, где мы договорились встретиться. Наблюдая за этой сценой, я не мог сдержать улыбку, предвидя выражение лица Леры. В первую очередь, ее охватило чувство удивления. Но потом, когда она пришла в себя, видимо, осознав, что Малой вел ее ко мне намерено, я видел, как с ее губ уже готовы были сорваться бранные слова, но я решил поступить иначе. Подойдя к Лере, обнял ее с теплотой.
— Лер, давай помолчим, прежде, чем я все тебе расскажу, — попросил я.
На мгновение мы оказались в своем мире, где слова были лишними, и только объятия передавали все эмоции. Я почувствовал, как ее напряженные плечи расслабляются под моей ладонью, и как ее дыхание становится более спокойным. Мы стояли там, обнявшись, словно время замедлилось, и в этом моменте я осознал ценность нашей дружбы и важность каждого прощания. Молчание стало нашим ответом на все внутренние разговоры и сомнения, превращаясь в мгновение искреннего понимания и принятия.
— Лера, не старайся укусить словами меня больнее, я и так наказан. Знаю, что ты думаешь обо мне и все это правда. Прости меня за все, правда прости. Прости за то, что не нашел правильных слов тогда, прости за злобу, за обиды. Я ничего не забыл. Ты по-прежнему очень близкий мне человек. Ближе тебя и Рафа, у меня никого нет и никогда не было. Поэтому ты сейчас здесь. Я хочу, что ты знала правду и сохранила ее. Обещаешь сохранить в тайне все, что услышишь сейчас? Ионовой ни слова. Ты поняла меня?
Лера закивала головой, предательские слезы текли из ее глаз, я чувствовал, что еще мгновения — я сам разрыдаюсь.
— Лерочка, ты для меня самый добрый человечек. Я видел, как ты заботилась обо мне и боялся, что можешь перейти грань. Понимал, что тебе, возможно, начало казаться, что ты влюблена в меня. На самом деле, ты всегда просто сочувствовала и жалела меня. И я не придумал ничего умнее, как оттолкнуть тебя, чтобы не заставлять тратить своё время на такого, как я. Я не мог ответить тебе взаимностью. Ни ты, ни Ионова, не должны проливать слёзы из-за подобных мне. Ты слишком дорога мне, ты мой друг. Иначе из-за всей этой ситуации ты бы не обратила внимание на Малого и могла пропустить такого замечательного человека. Ну, что, мир? — Лера закивала головой.
— Но зачем ты ее обидел, даже не попрощался, она ведь может и не вернуться?
— Я хотел поговорить с тобой об этом. Я виноват перед ней больше, чем ты можешь представить. В той аварии, которая изменила ее жизнь, был мой брат и я. Так что если бы аварии не случилось, Ионова продолжала бы свою жизнь мечты. И если бы она узнала правду, думаешь, простила бы меня? — на лице Лерочки отразился ужас.
— Тёмочка, почему ты ей не сказал, она бы простила, когда-нибудь простила бы?
— Может быть, ты и права, Лера, она бы простила меня, но я сам себе не могу простить. Ты представляешь, сколько стоит лечение? Очень много, нужны дорогостоящие операции, восстановление, и ещё множество других вещей, которые трудно даже вообразить. Мой отец берет на себя все расходы. Но в обмен он попросил меня
