еще больше.
В прихожей послышались мужские голоса, потом шаги и возня.
– Какой тяжелый, однако! – высказался незнакомый мужской голос.
– Более ста килограммов, чо вы хотите! – ответил Резван.
– Хорошо хоть, кладбище недалеко, – сказал кто-то из мужчин.
А еще через минуту все стихло, и я осталась одна.
Прикованная к батарее, со связанными руками и ногами и скотчем на губах, я корила себя на чем свет стоит.
Теперь я еще и кричать не могу. Хотя толку от моих криков – тут все равно никто не услышит, кричи не кричи.
Однако даже в самом безнадежном положении я не теряла присутствия духа и никогда не отчаивалась. Если я жива – значит, я могу что-то предпринять.
В данном случае я, превозмогая боль, продолжала шевелить онемевшими запястьями, пытаясь ослабить узел. Надо сказать, я в этом уже неплохо преуспела, продолжая водить веревкой по трубе туда-сюда.
Но сколько мне еще так делать, чтобы освободиться? Однако веревка уже значительно ослабла, и пальцы почувствовали некую свободу – я могла ими свободно шевелить, и запястьям уже не было так больно.
«Давай, Охотникова, шевелись», – подначивала я себя.
Через несколько минут я услышала, как открылась входная дверь, и в комнате, к моему удивлению, появился Резван.
– Заскучала? – произнес он. – Сейчас я пойду приму кое-что хитрое и вернусь к тебе.
Я стала извиваться и мычать, давая понять, чтоб он не уходил. Мне надо, чтобы он хотя бы снял скотч с моего лица.
Однако он, не обращая на меня внимания, скрылся в недрах дома.
Наркоман чертов!
Когда он вернулся через пару минут, я снова стала слабо елозить, закатывать глаза и мычать.
Мне нужно было показать, что я слаба, и у меня уже никаких сил, что я сломана и полностью деморализована – как физически, так и психологически.
Резван подошел снова ко мне со стороны кресла и посмотрел на меня.
Я уже почти не двигалась, прикрыла веки и продолжала постанывать.
Он быстро протянул руку и сорвал скотч с моих губ. При этом сделал это очень резко, от чего я почувствовала привкус крови.
– А я вот решил не идти на эту процессию. Ребята там и без меня справятся. Уж больно не хочется мне оставлять тебя одну, зная твою резвость.
– Я хочу пить, пожалуйста, – почти умирающим голосом произнесла я, облизнув языком капли крови со своих губ.
– Пить? – Резван скривился в усмешке. – А больше ты ничего не хочешь?
– Мне уже все равно, – тихо ответила я. – Дай мне только воды и делай что хочешь.
Я стала при этом заваливать голову то назад, то к груди, при этом часто дышала ртом и глаза держала закрытыми – в общем, всем своим видом пыталась показать, как мне плохо. Я до последнего надеялась, что в этом ненормальном человеке, одержимом слепой местью, подкрепленной принятым психотропным препаратом, проснется хоть капелька совести и он принесет мне воды и даст отпить хотя бы глоток.
Присев на корточки, он уставился на меня своими бездонными глазами. Потом взял за подбородок – я не сопротивлялась. Когда отпустил, моя голова безвольно упала на грудь.
– Я для тебя тут тоже кое-что придумал, – сказал он. – Но сначала проверим тебя на пытки – уж больно мне хочется, чтоб ты рассказала, где находятся алмазы, про которые ты здесь так кричала.
После этих слов Резван встал и вышел из комнаты.
Интересно, он пошел за орудиями пыток или все-таки решил напоить меня водой? Но как бы там ни было, я решила не отступать от своего плана.
Я слегка сменила положение – ноги подсогнула и подтянула их к себе, верхом спины четко уперлась в батарею. Внутренне я вся собралась, готовая в нужный момент нанести удар.
Резван зашел в комнату со стаканом воды. Все-таки решил меня напоить, а потом уже пытать. Что ж, значит, не все еще потеряно в этом человеке.
Видимо, все же слегка я усыпила его бдительность – он подошел ко мне уже не так осторожно, как делал до этого.
Я внутренне вся напряглась и втянула мышцы пресса. Как только он поравнялся со мной и уже готов был наклониться, чтобы дать мне воды, я резко распрямила ноги и ударила его в живот.
Он вскрикнул и наклонился, жадно вдыхая ртом воздух, стакан выпал из рук, но не разбился.
Я тут же сгруппировалась и нанесла ему второй удар ногами в голову. Противник откинулся назад и упал на пол без чувств.
«Извини, друг, я понимаю, что ты хотел меня напоить, но благими намерениями, сам понимаешь… С волками жить, по-волчьи выть. И никакой ты мне не друг, а самый настоящий враг, и намерения у тебя были далеко не благими».
Я тут же посмотрела на валяющийся стакан с разлитой водой. Пить действительно хотелось, но меня волновало другое – стакан не разбился, а только слегка треснул.
– Вот черт! – в сердцах воскликнула я.
Однако радовало то, что он не принес мне воды в металлической кружке.
Я аккуратно подвинула упавший стакан носком, а потом, подняв ноги, резко стукнула по нему пятками своих кроссовок.
Треснутый стакан без труда раскололся на несколько частей, причем одна его часть отлетела в сторону батареи.
Отыскав глазами этот осколок, я поняла, что пальцами до него дотянуться не смогу, зато если наклониться, то можно зацепить его зубами.
Перекинув ноги на другую сторону, я как бы переместилась на левую часть ягодиц, после чего наклонилась и, превозмогая боль в запястьях и плече и рискуя свернуть сама себе шею, все-таки ухватилась зубами за осколок.
Главное, теперь себе еще язык не порезать.
Повернув голову до предела в сторону правого плеча, слегка дернув подбородком, швырнула осколок. Он упал точно в цель, как я и рассчитывала, – рядом с моими пальцами.
Зажав осколок между пальцев и изворачиваясь, как угорь, я принялась, пожалуй, за самую сложную часть своего предприятия: онемевшими верхними
