это сделал?
Брюнет встал и приблизился. Он протянул руку и нежно погладил меня по щеке.
— Твое лицо мне нравится, — произнес задумчиво он.
Я грубо оттолкнула его руку.
— Зачем ты это сделал? Думаешь, это смешно?
Я со всей силы ударила его по груди кулаками, но парень даже не пошатнулся. Как будто из камня создан.
— Как ты мог! — я все больше злилась и била его по груди.
Он перехватил мои руки, схватив за запястья. Я пыталась вырваться, но безуспешно.
Брюнет отпустил руки, но тут же положил ладони на мои щеки, заставив запрокинуть голову и посмотреть на него.
Он наклонился к моему лицу, смотря в глаза.
— Я тоже ненавижу свое лицо, — прошептал брюнет.
Он поглощая меня своими синими глазами. Я снова как будто зависла, смотря в них.
Казалось, я и правда могу потеряться в нем…
Он использовал свою силу…или это во мне слабость?
Я не должна потерять себя из-за него…Даже если кажется, что с ним могу обрести себя…
Это просто безумие. Это обман. Он просто издевается…Он просто использует свой дар, чтобы запутать меня…
А есть ли дар?
Может, есть только он и я…И это безумие…
Глава 21
Существует инстинкт самосохранения. Что выберет водитель? Сбить человека или свернуть и врезаться в другую машину, умерев? Или вылететь с моста, спасая человека? В первую очередь мы думаем о себе и это не изменить. Так заложено. Это просто реакция на опасность.
Никто не будет жертвовать собой, разве что сумасшедший.
***
Я вылезла из ванны, набросила халат и вернулась в свою комнату.
Замерев посередине комнаты, я отключилась и стояла в задумчивости.
Зачем мне тратить свое время на поиски понимания того, что невозможно понять?
Раньше, когда я была маленькой и слишком далеко от так называемой известной «любви», я всем существом верила в нее. Но чем ближе приближалась к ней, тем больше убеждалась, что ее нет. Как бы противоречиво это ни звучало.
Даже наши отношения с Димой, которые могли стать моим лекарством, были слишком сухими…как черствый хлеб. Вроде, чувствуешь голод, берешь, пытаешься откусить, но в итоге выбрасываешь в мусорку, понимая, что не нужно заставлять себя есть то, что не хочешь…Как бы странно не звучало это сравнение…
Вначале я и правда верила, что Дима может помочь мне. Что я люблю его…может, и люблю, но это не та любовь…Эта любовь, как легкое покрывало, которое лежит на асфальте. Оно не спасет тебя от падения с десятого этажа. Это не те чувства, которые могут спасти меня…Да и кто сказал, что в этом мире есть чувство, которое может меня спасти?
Есть я и мои переживания… Нет моего клона… Если бы был, чем бы он мне помог? Сочувствием? В моей голове только мои тараканы… Таких тараканов не будет ни у кого…
***
— Аппетит пропал? — спросил брюнет, наблюдая как я превращаю омлет в какую-то жижу на тарелке.
— Я больше не хочу видеть то, что ты мне показал.
— Ты ведь хотела узнать меня.
— Как это связано с тобой?
— Мы чувствуем что-то похожее.
— Можно было просто сказать.
— Мне нравится твое лицо.
— Ты уже говорил, — устало выдохнула я, продолжая мять вилкой омлет.
Меня тошнило от волнения. Я ничего не понимала и боялась, что те видения могут вернуться. Они всегда были со мной, но достаточно глубоко внутри, чтобы не беспокоить каждую секунду.
— Покатаемся на машине, коротышка?
— Не хочу…
— Тогда в подвал? Там развлечения интереснее будут.
— Нет. Давай покатаемся. Было бы неплохо проветрится.
— И я о том же, — усмехнулся брюнет, вставая.
Мы приехали в лес и несколько часов просто катались, наматывая круги. Я рассматривала деревья за окном. Все было покрыто снегом и мир казался сказочно красивым. В машине было холодно и я обнимала себя руками.
— Двуличный, да? — услышала вопрос брюнета.
— Что? — непонимающе спросила, взглянув на него.
— Даже мир двуличный. Прикидывается таким чистеньким, — ответил он.
— Это просто снег, — устало выдохнула я и посмотрела в окно.
Брюнет хмыкнул.
— Ты веришь в любовь?
Я хмуро уставилась на парня.
— Ты серьезно?
— А почему бы и нет?
Я отвернулась от него и прислонилась лбом к холодному стеклу, рассматривая пролетающие деревья, и то, как падает и кружится снег.
— Так веришь?
— Не знаю, — ответила я.
— Люди постоянно верят в то, чего нет.
— Зачем спрашиваешь?
— Интересно насколько ты глупа.
— Будешь по мне создавать мнение про человечество?
— У меня оно уже есть.
— Да, знаю. Все мы глупые и слабые существа.
— Согласен.
Я глубоко вздохнула.
Машина остановилась.
— Идем, — сказал брюнет и вышел из автомобиля.
Я поежилась, представляя какой холод на улице и тоже вышла.
Как только я вышла, по всему моему телу пробежали мурашки из-за холода. Густой, обволакивающий холод, который, казалось, проникал везде и всюду, обжигая своим колючим дыханием. Я сделала вдох, и он попал в легкие. Я поправила шапку, как будто надеялась, что у меня получится натянуть ее на лицо. Мне правда этого очень хотелось. Несмотря на то, что брюнет достаточно хорошо меня одел, я все равно быстро замерзла. Не спасали его кофта, толстовка, двое штанов, кроссовки, курточка и перчатки. Вся одежда мужская, теплая и большая. Я была одета, как капуста, но это не спасало от адского холода.
— Ты не знаешь, что такое настоящий холод, — сказал брюнет, наблюдая за мной.
Я обнимала себя и немного дрожала съёжившись.
Грустно взглянув на машину, попыталась не так много набирать ледяной воздух в легкие и дышать спокойно.
— Неужели ты чувствовал что-то хуже этого? — спросила я.
Брюнет был одет просто — джинсы, кроссовки, футболка и куртка. Он или правда не замерзал, или делала вид, что ему не холодно. Впрочем, то, что стояло рядом со мной и смотрело на меня, нельзя было назвать человеком. От него можно ожидать все что угодно. Я не понимала что вообще происходило. Он выглядит как человек, питается, как человек, ходит в душ, как человек. Но то, что происходило со мной, то, что я видела — невозможно объяснить и понять. Или я схожу с ума, или он — не человек.
— Коротышка, тебе вредно думать, знаешь?
Я обняла себя крепче, пытаясь не впустить ледяной воздух под одежду еще больше.
— Ты же мысли не читаешь?
— По вторникам нет. А что?
— Сегодня вторник? Какое число?
— Простое. Людское число. Идем.
Брюнет развернулся и пошел, оставляя на снегу следы.
Я неуверенно двинулась следом, уставившись на его спину.
С каждым шагом становилось