него. Она его пара, избранная небесами, и неслучайно путеводная нить артефакта привела его именно к ней.
Он собирался поговорить с Леной об этом нынешним же вечером. Сказать, что просит дать ему шанс. Дать шанс им обоим. Признаться, что всем существом противится разрыву их связи. Потому что надеется и верит, что она примет решение не возвращаться домой, а останется здесь, в Альверине.
С ним.
Будучи принцем и красивым мужчиной, которой с юных лет не был обделён женским вниманием, порой даже чересчур, Бастиан никогда не задумывался, что любовь может быть такой. Мучительной тоской, сердечной болью и одновременно самым ярким, самым упоительным счастьем. В ту ночь, когда они с Еленой ужинали наедине на постоялом дворе, он едва не признался ей во всём, но промолчал. Однако почувствовал, что и она неравнодушна к нему. Увидел в её глазах то, что они оба пока не произнесли вслух.
Это подтолкнуло его к решению. Нужно поговорить! То, что принц испытывал к ней, требовало полной откровенности. Иначе никак. Отношения не начинают с неискренности и вероломства. А потому следует сказать ей, что способ разорвать связь между ними, похоже, действительно есть – его отыскал Дидьен де Арсаль в записях своего прадеда, одного из выдающихся магов прошлых лет. Вот только Бастиану меньше всего хотелось прибегать к этому способу.
Но перед этим важным для них обоих разговором необходимо было выдержать церемонию. Имя для его племянника уже было выбрано его отцом, покойным королём. Он не раз говорил, что хотел бы назвать будущего сына Люцианом, в честь одного из их доблестных предков. Сегодня малыш получит это достойное имя. Хотелось бы верить, что со временем он станет похожим на своего отца, которого, как и мать, никогда не увидит.
Почти все придворные уже были в сборе, наполнив церемониальный зал пёстрой толпой. Разумеется, пришёл и Руис. Он стоял рядом с первым министром и держал под руку Элен де Важентиль. Нарядная, пышущая красотой в полном её расцвете, мадемуазель с гордостью поглядывала на своего спутника, однако с лица кузена не сходило хорошо знакомое принцу скучающее выражение, чаще всего означавшее, что не так уж и сильно он заинтересован в этой девице. «Да, если кто-то из них и влюблён, то точно не Руис де Ла Круз», – подумал Бастиан, и ему даже стало жаль Элен, давшую решительный отказ на его предложение заключить брак с Готьеном де Арсалем. Хотя, пожалуй, Готьену повезло. Стать зятем министра де Важентиля не лучшая судьба для довольно умного молодого человека, которым тот являлся.
Не отпуская тёплой руки своей спутницы, принц шагнул на возвышение посреди зала. Там уже стояла взволнованная раскрасневшаяся няня его племянника, держа ребёнка на руках. Он с любопытством таращил глазёнки на окружающую их толпу, но не плакал, люди его не пугали. Ласково проведя ладонью по круглой детской макушке, Бастиан обвёл взглядом присутствующих. Подумалось вдруг, что, не найди Лена флакон с ядом в его покоях раньше, чем те, что за ним приходили, сейчас здесь стоял бы Руис – следующий претендент на титул регента.
– Дамы и господа! – провозгласил принц, обращаясь ко всем, кто сейчас не сводил с него взгляда. – Мы собрались здесь на церемонию имянаречения моего маленького племянника – будущего короля Альверина! Выполняя желание его отца, моего старшего брата, я нарекаю этого мальчика Люцианом де Ла Крузом и беру на себя обязанности его опекуна и регента нашего королевства вплоть до совершеннолетия наследника престола!
***
Главное заявление было сделано. Бастиан говорил так, словно не торжественную речь произносил, а давал самую настоящую клятву. Клятву верности своей стране, её людям и малышу, который становился для него не только племянником, но и воспитанником, приёмным сыном.
Имя для ребёнка мне понравилось, правда, пока он маленький, захотелось называть его как-нибудь уменьшительно-ласкательно, к примеру, Люциком.
– Также я хочу официально представить вам свою невесту! – снова обратился к народу принц, когда отзвучали аплодисменты, и все взоры обратились на меня. – Её имя Елена Гилберт, и она уроженка Индларии. Она та, рядом с кем я хочу прожить всю свою жизнь, и, надеюсь, вы примете её и одобрите мой выбор!
– Протестуем! Не одобряем! – услышала я, и из расступившейся толпы вдруг появился тот самый крючконосый господин, который вместе с министром и остальными приходил в комнату Бастиана искать яд. Вот не зря он мне сразу не понравился! – Его величество вам лжёт! На самом деле эта девушка не из Индларии, она – иномирянка!
Присутствующие дружно ахнули. Я закусила губу и бросила взгляд на принца. Он смотрел на крючконосого с таким выражением, словно готов был незамедлительно его придушить. Но все прочие глаз не сводили с меня. На их лицах отражались страх, осуждение, даже возмущение тем обманом, к которому Бастиану пришлось прибегнуть, чтобы меня защитить. Сердце пронзило чувство вины. Теперь придворные отвернутся от принца, и я стану тому причиной?..
– У меня и доказательства имеются! – проговорил крючконосый и торжествующе помахал в воздухе моей сумкой. – Вот, посмотрите, что было у неё с собой! Ни в одном из королевств нашего мира нет таких странных вещей! – добавил он, вытаскивая из сумки лежащий сверху тонометр и потрясая им.
Я сжала ладонь в кулак с такой силой, что ногти больно впились в кожу. Голова закружилась, во рту пересохло, и нужно было хоть немного себя отрезвить, чтобы не потерять сознание. Я попыталась вспомнить, когда в последний раз видела свою сумку, и по всему выходило, что я совершенно забыла о ней, когда приключилась вся эта история с мадам де Ренальсон. Но ведь сумка оставалась в моей комнате! А до этого лежала у придворного лекаря…
Кто же из тех, кто знал правду, меня предал? Огастус Соверни или статс-дама? Или, быть может, один из братьев де Арсаль?
Я не хотела ни в ком из них сомневаться, но факт оставался фактом – мои вещи из другого мира оказались в руках врага, который с радостью воспользовался этим поводом, чтобы испортить церемонию имянаречения наследника. Бастиана и без того подозревали в том, что он отравил королеву, и даже пытались его подставить, подкинув яд. У них не получилось, и теперь они нашли другую возможность очернить принца в глазах народа.
– У вас есть что сказать, ваше высочество? – глумливо осведомился крючконосый, и тут, оттолкнув его с пути, вперёд вышел Дидьен де Арсаль. Он выглядел пугающе спокойным. Поднялся к нам на возвышение и встал по другую сторону от меня.
– Отвечу я. Да, миледи и
